Битва на Калке

Монголы — хорошие охотники. Были бы плохие, давно бы умерли с голода. Подтверждение этому Забубенный получил быстро. Уже через двадцать минут Плоскиня жарил на костре двух зайцев и трех жирных птиц, отдаленно напоминавших перепелов. Хотя за их название и видовую принадлежность Григорий бы не поручился. Но ему было все равно. Главное, что они были жирные и вкусные. Всю эту свежезастреленную живность к юрте Кара-чулмуса принесли три монгольских всадника, внезапно появившиеся из степи, словно тени. Они осторожно сложили охотничьи трофеи у костра и попросили прощения за то, что не смогли найти кабана. Каждый из них за это готов был предложить на обед Кара-чулмусу себя. Но вампир, не долго думая, отказался.

— Спасибо, ребята, — поблагодарил их Забубенный за работу, — мне и птичек на сегодня достаточно. Плоскиня, проводи товарищей. Устал я что-то. Отдохнуть хочу.

Монголы ускакали, вознося молитвы своим степным богам за спасение, но сильно удивленные тем, как ест Кара-чулмус. Ведь они были абсолютно уверены, что всем известный степняк-вампир питается только свежей кровью путников, заснувших у одинокого костра в широкой степи. И были несказанно удивлены, когда выяснилось, что Албаст за милую душу потребляет не только кровь, но и мясо, а в редких случаях даже кумыс. Хотя, с другой стороны чего тут удивляться, — выпил кровь, чего мясу то пропадать. Ускакав в свою степь, монгольские воины расположились на отдых под открытым небом, в полголоса обсуждая поведение Албаста. Костров не разводили, перекусили холодными сублиматами и спать. А то вдруг Кара-чулмус не насытится птицей с зайцами, и захочет съесть пару монгольских воинов.

Глава девятнадцатая «Кара-чулмус и венгры»

К счастью опасения простых монгольских воинов оказались напрасными. За минувшую ночь Кара-чулмус никого не съел. Видимо, оказалось вполне достаточно настрелянных зайцев и птицы. Что сильно удивило монгольское воинство, которое ожидало увидеть поутру в степи массу растерзанных трупов без единой кровинки. Все это несколько успокоило солдат, и по лагерю даже поползли слухи, что Албаст ест не всех, кого захочет, а только «неправильных» монголов, отступников. Тех, кто не строго следует закону Великой «Ясы» Чингисхана.

Первый закон степи «Яса», — карала смертью за убийство, блуд мужчины и неверность жены, кражу, грабеж, скупку краденного, чародейство, направленное во вред ближнему, троекратное банкротство, то есть невозвращение долга, и невозвращение оружия, случайно утерянного владельцем в походе или в бою. Также наказывался тот, кто отказал путнику в воде или пище. Неоказание помощи боевому товарищу приравнивалось к самым тяжелым преступлениям.

Кроме того, «Яса» воспрещала, кому бы то ни было, есть в присутствии другого, не разделяя с ним пищу. В общей трапезе ни один, не должен был есть более другого. Как минимум в этом Забубенный, как русский человек, поддерживал «Ясу». Русичи всегда ели сообща и делились едой с теми, у кого ее было меньше или вообще не было. Особенно в походе. Чего не делали европейские вельможные воины. Там солдаты должны были добывать себе еду сами, или голодать. Руководство это сильно не беспокоило.

Если бы Забубенный знал о мыслях, бродивших в стане монгольского воинства этим утром, то лишний раз убедился бы в том, что без тайной деятельности Субурхана тут не обошлось. Его легенда заработала в полную силу, принося свои плоды. Ибо слухи просто так, да еще такого политического свойства, не рождаются. Тут на лицо была пи-ар-акция с использованием псевдовампира в темную. Но, Забубенный об этом не узнал. Он отлично наелся на ночь, и, несмотря на это, так же отлично выспался. Ну а монгольские конники вообще вставали ни, свет ни заря.

Поэтому едва Албаст вышел на свет, чтобы посетить отхожие места, как увидел, что невдалеке уже выстроилась и ждет дальнейшего продвижения на Запад монгольская конница. Григорию даже жалко стало ребят задерживать. Пришлось поторапливаться. Уж слишком сильно они за смолой спешили. Механик вернулся в юрту, наскоро оделся и вышел.

За это время Плоскиня как раз запряг коней и поправил подушки в походной телеге Кара-чулмуса. Пополнил припасы остатками копченого вчерашнего мяса, необходимые для трапезы во время движения, то есть для перекуса. Пить вино, припасенное в дорогу верным переводчиком, Григорий позволил себе только в юрте, а прямо на ходу, как во время «работы» купцом вместе с братом Курей, не решался. Некровососущего Албаста монголы может, еще и потерпят какое-то время, но вот пьяный вампир точно вызовет у них подозрение.

Сделав все необходимое, Григорий погрузился в телегу и по привычке махнул монголам рукой:

— Алга!