Битва на дне

– Нет! – категорично заявил норвежец. – То, о чем вы говорите, совершенно невозможно. И никаких таких «поисков» я вам не разрешу.

– А ты-то кто такой, – зашипел осатаневший от злости Хардер, – чтобы нам что-то не разрешать?!

– Я, – с достоинством ответил полицейский, – представитель законной власти Королевства Норвегия! Напоминаю: Шпицберген – демилитаризованная зона. А вы увешаны оружием и хотите провести в поселке силовую акцию. Это совершенно недопустимо! Я настоятельно прошу вас, нет, я требую немедленно покинуть поселок.

– Но тот, кого мы ловим, – попытался возразить Хардер, – он тоже вооружен!

– А вот на это есть местные власти, – последовал невозмутимый ответ. – Мы уж как-нибудь сами разберемся. Повторяю еще раз: немедленно покиньте Лонгйир! Иначе… Я обещаю вам очень крупные неприятности.

Хардер понял, что этот раунд он проиграл вчистую. Что было делать? Повязать этого наглеца силами четырех «котиков», конечно, не проблема. Но вступать в силовой конфликт с представителем официальной власти на глазах всего поселка… Не-ет, такое, в самом деле, кончится плохо. На что Хардер был дурак, но это даже до него дошло. Стоявшие за спиной шефа «котики» угрюмо молчали.

Роберт Хардер повернулся и с видом побитой дворняги повел свое воинство прочь из норвежского поселка. Но, прежде чем уйти, он с лютой злобой поглядел в глаза норвежцу и спросил:

– За что вы нас так не любите? Мы же ваши союзники, мы вас защищаем!

Он не дождался ответа. Лишь когда американцы уже скрылись из вида, полицейский сплюнул себе под ноги, усмехнулся:

– А за что вас любить? Защитнички… От вас бы кто защитил!

– А знаете, Бобби, – обратился к шефу Большой Билл, – я думаю, этот чертов коп не случайно тут в самый интересный момент появился! Не иначе ему в участок этот зловредный дед позвонил и сообщил про нашу команду.

– Вот старая сволочь! – мгновенно согласился с такой версией Хардер. – Эх, всадить бы ему пулю! Да и этому шкафу в форме тоже…

26

Меж тем в баренцбургском «хитром домике» ситуация продолжала меняться, равно как и настроение двух коллег, седьмой час не выходящих из кабинета Васильева. И то и другое – не в лучшую сторону, хотя, казалось бы, куда уж хуже? Оказалось, что есть куда…

После очередного звонка по спецкоду Васильев повернулся к Тинякову и сочувственно поглядел тому в глаза:

– А дела-то совсем неважные, Алексей Васильевич! Я получил агентурное сообщение: американцы приступили к подъему спутника. Значит, ваш хитроумный план, увы, не сработал. Ах, как жаль…

Подполковник Тиняков, согласно служебной этике, не стал интересоваться: каковы конкретно источники поступившей к Васильеву информации и какова степень их достоверности. Но на некоторое время он впал в глубокую мрачную задумчивость.

Тинякову стало ясно, что, косвенно подтвердив версию Васильева о том, что это он, Тиняков, был инициатором задержки Павлова с его «Нерпой» в здешних водах, он сам загнал себя в угол. Раз американцы начали поднимать спутник, то они его поднимут. А при таком исходе он, если строго придерживаться васильевской версии, выглядит в лучшем случае дураком. А в худшем – думать противно. Получается, что это он сорвал операцию. Значит, от этой версии нужно потихоньку отходить. Каким-то образом модифицировать ее. Перевести стрелки на кого-то другого. На кого? Тут нечего и думать: на старшего лейтенанта Сергея Павлова, иных кандидатур не видно. Вот на него и можно понавешать всех собак! Тем более оправдаться тот навряд ли сумеет. Раз его до сих пор нет в Баренцбурге, а больше ему деваться некуда, значит, скорее всего, Павлов погиб. Но внимание Васильева нужно акцентировать не на этой, а на совсем другой возможной причине! Павлова необходимо безжалостно топить: чем больше на нем будет грехов, тем чище будет выглядеть сам подполковник. Но! Очень важно построить разговор так, чтобы Васильев сам пришел к соответствующим выводам относительно роли Сергея Павлова в провальных событиях последних полутора суток. Это непросто, но выполнимо. Васильев на Северном флоте никогда не служил, он сидит на Шпицбергене второй десяток лет, и громкая слава Полундры для него – звук пустой. Он не знает этого человека и его репутации. Значит, можно уверенно обливать Павлова грязью! Это – единственный выход. Что ж, приступим…

– А знаете, Александр Александрович, почему мой план провалился? – с самой покаянной интонацией спросил Тиняков. – Я грубо, просто непростительно, ошибся с исполнителем! Боюсь, что этот человек оказался оборотнем.

На лице Васильева возникло выражение глубокого изумления.

– Но с чего вы это взяли? У вас есть основания предполагать, что этот, как его, Павлов – предатель?! Ничего не понимаю…