Битва местного значения

Старшина не удержался и застонал. Он не мог пошевелить и пальцем.

— Продолжим? — Кирилл дёрнул трибэшником.

— Ладно, не надо, — прохрипел полицейский. — я буду говорить… Хозяин в нескольких кварталах отсюда. Четвёртая Поперечная, сто пятнадцать. Там пустующий дом. Очень удобно спрятать человека.

— С ним кто-нибудь из ваших людей есть?

— Никого.

— Если стравили вакуум… если обманули, я вернусь и сожгу вам кол и прикольные мячики.

— Единым клянусь, там он!

Кирилл поднял нейтрализатор и успокоил старшину.

Четыре часа тот не будет чувствовать боли в сожжённом мизинце. А больше капралу Кентаринову с прапорщиком Ломанко и не потребуется. Через четыре часа они будут либо на коне, либо в полном говне!

— Снимите с него ограничитель подвижности, Оксана! Думаю, эта штука нам ещё пригодится.

Кирилл надел ПТП.

И они покинули дом.

«Чертёнок» пребывал на прежнем месте.

Забрались в кабину.

Кирилл оторвал машину от дорожного покрытия, но не более чем на пятнадцать сантиметров. Ему не хотелось снова влезать в виртуальность СОТУ — всё-таки он устал. И больше всего сил у него отняло сжигание мизинца у старшины. Как ни странно это для профессионального убийцы.

Атээска проплыла по Первой Поперечной, свернула на проспект (Кирилл так и не удосужился узнать его название), миновала три квартала и снова свернула, теперь уже на Четвёртую Поперечную.

— Вам не страшно рядом со мной находиться? — спросил Кирилл.

— Нет, — сказала Оксана. — Я бы и сама сделала то же самое.

— Вообще-то мне приходилось убивать людей. Но пальцы им сжигать пока не довелось.

— Вас мучает совесть?

Кирилл прислушался к себе.

Если что-то его и мучило, то уж всяко не это чувство.

— Нет, совесть меня не мучает.

Он мог бы сказать, что его мучает страх за судьбу близких… Но, во-первых, кроме Светланы, близких у него не было. Ну разве что Доктор Айболит… А во-вторых, это было бы слишком пафосно, чтобы выглядеть правдой. В общем, натуральный летучий мусор… Если что его и мучило, так это тревога, которая по-прежнему плыла с юга. Но назвать это чувство мучительным в физическом смысле тоже было бы изрядным преувеличением.

— Меня мучает не совесть, — повторил он. — Меня мучает то, что со мной пытаются сотворить без моего ведома.

— Но ведь вы заранее знали, что так и будет, когда шли в Галактический Корпус.

Кирилл удивлённо глянул в сторону Оксаны.

Это ещё что за беседы по душам? Неужели её потрясло то, что он спалил мизинец полицейскому? Вряд ли… Эсбэшников не тронешь человеческими мучениями!

— Да, когда я шёл в галакты, я знал, что так и будет. Так оно и есть, и меня это не беспокоит. Я готов позволить определённое насилие над собой вышестоящим офицерам, потому что сам, в свою очередь, имею власть над нижестоящими. Это нормально даже не при армейском порядке, у безмундирников — то же самое. Но я не давал права совершать над собой насилие нелюдям…

Он замолк, потому что они уже оказались возле дома номер сто пятнадцать.

В конце концов, вряд ли она поймёт, что может чувствовать салабон с висючкой… Впрочем, что это за уничижение? Давно уже он не салабон. И именно поэтому он не потерпит над собой власти врага!

Дом выглядел совсем заброшенным, и Кирилл снова вышел в виртуальность. Убедился, что никаких сюрпризов незваные гости здесь не дождутся.

Потом они выбрались из атээски и подошли к двери. Кирилл нажал сенсор звонка, прислушался.

Тишина царила за дверью. Мёртвая тишина.

Тогда он осторожно постучал. Два стука, после паузы один, после паузы ещё два. Когда посетитель хитро стучит — он не случайно подошёл к двери.

— Кто там? — послышался из-за двери испуганный голос.

— Военная полиция.

— Это вы, старшина?

Кирилл открыл забрало шлема.

— Я, — сказал он глухо. — Открывайте, Боровский.

И дверь открылась.

Кирилл рванул её так, что Боровский чуть не вылетел на тротуар. Однако удар кулака в челюсть загнал его назад.

Незваные гости зашли в прихожую, прикрыли дверь. Кирилл включил свет и снял ПТП. Оксана последовала его примеру.

Боровский копошился на полу, безуспешно пытаясь встать. Кирилл схватил его за шкирку, поднял, встряхнул. Потащил в комнату, бросил в подвернувшееся кресло.

Кресло оказалось рухлядь рухлядью, однако выдержало. Ещё пара таких же антикварных вещей стояла с другой стороны не менее антикварного стола.

— Вот что, господин Боровский, — Кирилл продемонстрировал банковскому служащему свой трибэшник, — расскажите-ка мне, с какой стати вы летали в район Хрустальных гор пару недель назад.

Боровский поднял голову, и Кирилл на сей раз опешил: всё-таки косые ромбики зрачков всё время оказываются неожиданными.

— Я никуда не летал, — сказал клерк, подбирая под себя ноги. И бросился на Кирилла, норовя попасть ногой в промежность.

Шустрый оказался банковский служащий!.. Впрочем, сейчас он был не банковский служащий, сейчас он был автомат неведомого врага.

И Кирилл новым ударом в челюсть отправил его назад, в кресло.

На сей раз рухлядь не выдержала, и падение тела сопровождалось радующим ухо треском.

Встать сразу банковский служащий не сумел.

Кирилл посмотрел на Оксану. Та поморщилась и показала ему ограничитель подвижности.