Битва колдуньи. Сага о мечах

– Я рад, что моя дружина так высоко ценит мою доблесть! – весело сказал Торбранд, когда ярлы воззвали к нему за решением. – Но и мой разум не ставит слишком низко. Не стоит лезть на дерево за птицей, которая сама вот-вот упадет. Мы не станем торопиться и не побежим к Острому мысу, как будто нам больше негде ночевать. Пусть западные квитты вернутся по домам, мы не будем насильно толкать их в объятия Стюра, раз уж его любовь им не нравится. Кто-то наверняка уйдет вглубь страны, к Медному Лесу. Но большого войска, способного остановить нас, квитты не соберут никогда! А ты что скажешь, Хродмар ярл? Ты у нас лучший знаток Медного Леса!

Торбранд конунг с улыбкой огляделся, но Хродмара не нашел. Его просто здесь не было.

В то время как конунг на совете с дружиной решал дальнейшую судьбу всей войны, его доблестный любимец сидел на полу под дверью девичьей, бок о бок с тем самым гостем, которого Колль прозвал Сумасшедшим Квиттом и подарил чистую рубашку, поскольку у того ничего с собой не было[38]. Они сидели здесь уже полдня. Среди беженцев отыскалась одна рабыня, понимающая в лечении, рослая и сильная женщина средних лет по имени Хрефна. Уже считая себя пленницей, она спокойно ожидала, пока ее снова продадут, и вдруг молодой фьялленландский ярл, судя по его лицу, близко знакомый с самой Хель, вытащил ее из дома, обещал осыпать серебром и отпустить на свободу, если она спасет девушку, которая больна неизвестно чем, но может умереть.

Может умереть! Услышав об этом, Хродмар даже перестал волноваться. Он не слышал биения собственного сердца, как будто оно остановилось. До этого он то и дело задавал Одду какие-то вопросы, выспрашивая подробности об Ингвиль и ее жизни за это время, но тут же забывал ответы и спрашивал снова.

– Уймись, Хродмар ярл! – наконец сказал ему Одд. – Все это неважно. Если она выживет, то все расскажет тебе сама. А если не выживет, то все это не имеет значения. Она сумела попасть сюда, потому что любила тебя. И если эта любовь превысит ее силы, Ингвиль умрет. Вот и все, что я могу тебе сказать.

И Хродмар замолчал. Тупо глядя в стену узкого перехода перед собой, он ничего не видел и не слышал. Ему приходили на ум смутные воспоминания о его болезни, когда он лежал в плену «гнилой смерти» и не отличал ночь от дня. Она спасла его, его богиня Эйр, которая теперь грозит уйти от него навсегда.

Скрипнула дверь покоя, в сени выглянула Хрефна. Хродмар и Одд повернулись к ней.

Иди сюда, ярл! – сказала знахарка. – Я пропела над ней все заклинания, которые только могут помочь. Я вижу возле нее добрых дис, но они пока слишком слабы – весна еще впереди. Дисы сказали, что если она не очнется сейчас, то не доживет до рассвета.

Поднявшись, Хродмар вошел вслед за женщиной в покой и приблизился к лежанке.

– Одна диса стояла вот здесь, в изголовье, а вторая вон там! – Хрефна показала на другой конец ложа. – Это означает, что у нее две дороги: к смерти и к жизни. Лучше было бы, если бы обе дисы стояли в головах, но если бы обе были в ногах, это было бы гораздо хуже! Они сказали, что она потеряла слишком много сил, когда шла через Ничто. Огонь ее сердца почти весь выгорел. Если он не сумеет разгореться вновь, она погибнет.

Хродмар пытался слушать, но не мог сосредоточиться: бледное неподвижное лицо Ингвиль не оставляло места в сознании ни для чего больше. Огонь ее сердца почти выгорел! Он погаснет – и она умрет! Здесь не помогут травы, а заклятий знахарки оказалось мало, чтобы раздуть его вновь.

– Огню ее сердца нужно помочь, – тихо сказал Одд. – И ты можешь это сделать, Хродмар ярл, если она в тебе не ошиблась.

– Я? – Хродмар растерянно посмотрел на него. – Я не знаю никаких заклятий…

– Она шла к тебе. Дай ей понять, что она дошла. Что ты рядом с ней.

Шла к тебе… Хродмар встал на колени возле головы Ингвиль, чтобы быть поближе к ней. Он не слышал ее дыхания, не видел ее глаз, которые вспоминал так часто все эти долгие месяцы, и в воспоминаниях они были живыми. Он привык считать ее недостижимо далекой, да и теперь она казалась далекой, а то, что лежало здесь, было лишь оболочкой, жилищем духа, покинутым и почти остывшим.

Видя перед собой бесчувственное тело невесты, Хродмар осознал, что может никогда больше не увидеться с ней. Она не откроет глаз, взгляд которых вернул его к жизни в те дни, когда он едва оправлялся от болезни, от отчаяния и не мог привыкнуть к своему новому лицу. Не увидит его. Он мог протянуть руку и коснуться Ингвиль, но был даже дальше от нее, чем когда он находился во Фьялленланде, а она – у себя дома. Безжалостная великанша Хель, которая столько раз протягивала к нему руки, хочет взять у него нечто более дорогое, чем сама жизнь. Его грызла болезнь, жег огонь, топило морское чудовище, топтал великан, но он из всех испытаний вышел почти невредимым, ибо надежда на встречу с Ингвиль придавала ему сил, упорства, воли к жизни. Но если она, его солнечная богиня, покинет его, то зачем ему самому жить? Для кого? Для чего он тогда спасался от Хель? Неужели для того, чтобы похоронить ее?