— Вот об этом-то я и хотела вам рассказать. Бог знает почему. Этому сукину сыну я ничего не должна…
Я тоже, подумал Ребус, и тем не менее, похоже, я то и дело оказываю ему услуги.
— Как насчет выпить? — предложила она.
— Давайте, — сказал Ребус.
Он взял ее чемодан, а она, стуча каблуками, потащила сумки. Туфли громко цокали, привлекая взгляды неспешно прогуливающихся мужчин. Ребус испытал облегчение, когда они вошли в бар, где он купил себе маленькую «Экспорта», а ей «Баккарди» с колой. Они нашли уголок в стороне от однорукого бандита и старого музыкального автомата.
— Будьте, — сказала она, выпив и затянувшись чуть ли не одновременно. Она поперхнулась и выругалась. Потом загасила сигарету и тут же достала новую.
— Ваше здоровье, — сказал Ребус и пригубил пиво. — Итак, вы решили снять камень с души?
Она фыркнула:
— Вот это мне нравится: снять камень с души. — На этот раз она благополучно сумела разделить глоток рома и затяжку. — Вы вот говорили о том, что кто-то, может, знает, кто я такая…
— Да?
— Так вот, я помню. Это было вечером некоторое время назад. Ну, может, месяца два. Шесть недель… что-то в этом роде. Я прожила тут недолго. Так вот, приходит этакая обычная тройка пьяных в хлам клиентов. Забавно, как говорится, Бог троицу любит. — Она помолчала, фыркнула. — Если вы извините такое выражение.
— Значит, в бордель пришли трое?
— Я ведь так и сказала, разве нет? Ну, одному из них я понравилась, и мы пошли наверх. Я сказала, что меня зовут Гейл. Не понимаю, на хрена все придумывают себе эти дурацкие имена — Кэнди, Мэнди, Клодетта, Тина, Сюзи, Жасмин, Роберта. Вообще-то, я просто забыла, как меня там назвали.
Ребус посмотрел на часы. До отхода поезда оставалось чуть больше десяти минут… Она, казалось, поняла.
— Ну так вот, я тоже спросила, как его звать. А он рассмеялся и сказал: «Хочешь сказать, что не узнаёшь меня?» Я отрицательно покачала головой, а он сказал: «Ну, конечно, ты же из Лондона, да? А знаешь, детка, — говорит, — я тут большая шишка». В общем, какую-то такую глупость. А потом говорит: «Я Грегор Джек». Ну, тут я заржала, только не спрашивайте почему. Он спросил. А я сказала: «Никакой вы не Джек. Кого-кого, а Грегора Джека я знаю». Он, похоже, от этого обалдел. Потом он утопал к своим приятелям. Ну, все как обычно — подмигнул, по заду похлопал, а я больше ничего не сказала…
— Как он выглядел?
— Крупный такой. По виду хайлендер. Одна из девчонок сказала, что вроде видела по телику…
— Рэб Киннаул.
Ребус в нескольких словах описал его.
— Вроде он, — согласилась она.
— А те, кто с ним был?
— Я их особо не разглядывала. Один из них был такой скромняга, высокий и тощий как жердь. Другой толстый, в кожаном пиджаке.
— Имен не запомнили?
— Не-а.
Впрочем, это не имело значения. Ребус был уверен, что она сможет их узнать, если провести опознание. Рональд Стил и Барни Байерс. Решили поразвлечься ребята. Байерс, Стил и Рэб Киннаул. Странная компания. Еще одна граната, которую можно бросить в Стила.
— Заканчивай, Гейл, — сказал он. — Пора на поезд.
По пути он взял у нее адрес — тот же самый, что она дала и прежде, который проверял для него Джордж Флайт.
— Я там буду, — пообещала она.
Она оглянулась в последний раз. Поезд был готов к отправлению, пассажиры занимали места. Ребус поднял ее чемодан, поставил в вагон. Она разглядывала стеклянную крышу вокзала. Потом посмотрела на Ребуса:
— Не нужно мне было вообще уезжать из Лондона, да? Может, останься я там, ничего бы и не случилось.
Ребус слегка наклонил голову:
— Тебе не в чем себя винить, Гейл.
Тем не менее он не мог отделаться от ощущения, что она права. Если бы она осталась в Лондоне, если бы не вылезла со своим «кого-кого, а Грегора Джека я знаю»… Кто теперь скажет? Она шагнула в вагон, повернулась к нему.
— Если увидите Грегора… — начала она.
Но продолжения не последовало. Она дернула плечом, отвернулась и потащила в вагон чемодан и сумки. Ребус, не расположенный к сентиментальным прощаниям с проститутками, развернулся и пошел к машине.
— Вы — что?
— Я его отпустил.
— Вы отпустили Стила? — Ребус не верил ушам. Он зашагал по кабинету Лодердейла. — Почему?
Теперь Лодердейл ядовито ухмыльнулся:
— А какие обвинения мы можем ему предъявить, Джон? Бога ради, ну посмотри же ты правде в глаза.
— Вы с ним беседовали?
— Да.
— И что?
— Его ответы были убедительны.
— Иными словами, вы ему поверили?
— Пожалуй, да, поверил.
— А как насчет багажника его машины?
— Ты про грязь? Он же сам тебе сказал, Джон. Они с миссис Киннаул ходили на прогулку. Склон холма там вряд ли похож на тротуар. Чтобы ходить по нему, нужны сапоги. На сапогах остается грязь. Для этого они и созданы.
— Он признал, что виделся с Кэт Киннаул?
— Ничего такого он не признал. Он просто сказал про «женщину».
— Именно это он и мне сказал, когда я с ним говорил. Но потом, дома, признался.
— Я думаю, с его стороны довольно благородно — пытаться ее оградить.
— А если он просто знает, что она не может подтвердить его историю?
— Ты хочешь сказать, что он нам наврал с три короба?
Ребус вздохнул:
— Да, я так и думаю.