Битая карта

Стил отрицательно покачал головой:

— Вы не понимаете, инспектор. Рэб Киннаул… он… Он может быть… жестоким. Я говорю про психологическое и физическое давление. Она в ужас приходит, как только о нем вспоминает.

Ребус вздохнул:

— Значит, в подтверждение того, что вы находились у нее, у нас есть только ваши слова?

Стил пожал плечами. Он, казалось, был готов расплакаться, но слезами безысходности, а не какими другими. Он глубоко вздохнул.

— Вы думаете, я убил Лиз?

— А вы убили ее?

Стил покачал головой:

— Нет.

— Тогда вам не о чем беспокоиться, верно, сэр?

Стил снова выдавил из себя мрачную улыбку.

— Ни малейшего повода для беспокойства, — сказал он.

Ребус поднялся:

— Ну, продолжайте в таком же духе, мистер Стил.

Судя по виду Рональда Стила, духа в нем осталось на чайную ложку.

— И все равно вы себе жизнь не облегчаете…

— А с Грегором вы говорили? — спросил Стил.

Ребус кивнул.

— Он знает про меня и Кэти?

— Не могу сказать. — Они теперь оба шли к двери. — А если бы знал, это что-нибудь меняло бы?

— Бог его знает. Нет, может быть, нет.

На небе появилось солнце. Ребус дождался, когда Стил закроет замок и дважды проверит дверь.

— И еще одно…

— Да, инспектор?

— Не возражаете, если я загляну в багажник вашей машины?

— Что? — Стил уставился на Ребуса, но увидел, что полицейский ничего не собирается ему объяснять. Он вздохнул. — Почему бы и нет? — ответил Стил.

Стил открыл багажник, и Ребус, заглянув внутрь, увидел там пару заляпанных грязью высоких сапог. На дне багажника тоже была грязь.

— Вот что я вам скажу, сэр, — проговорил Ребус, закрывая багажник. — Может быть, лучше всего будет, если вы немедленно проедете в участок. Чем быстрее мы все проясним, тем будет лучше, верно?

Стил встал, как столб. Мимо прошли, перешептываясь, две женщины.

— Я арестован, инспектор?

— Мне нужно убедиться, что все сказанное вами — правда, мистер Стил. Только и всего.

Но думал Ребус о другом. Есть ли сейчас в отделении свободные криминалисты? Или он уже всех задействовал? Если так, машине Стила придется подождать. Если есть, у них будет небольшая дополнительная работа. Это дело уже так и просится в Книгу рекордов Гиннесса. Сколько может один детектив задействовать криминалистов?

* * *

— Какое дело?

— Я вам только что сказал, сэр.

Лодердейл смотрел на него безразличным взглядом.

— Ты мне ничего не сказал про убийство миссис Джек. Ты мне наговорил про таинственных любовников, про алиби, которым нужно подтверждение, наплел целую бочку арестантов про то, кто с кем в этой компании вундеркиндов, но ни слова об убийстве… — Он показал пальцем в пол. — А там, внизу, у меня есть человек, который признался в обоих убийствах.

— Да, сэр, — устало сказал Ребус, — а еще у вас есть психиатр, который говорит, что Гласс с такой же легкостью может признаться в убийстве Ганди или Рудольфа Гесса.

— Откуда ты знаешь?

— Что?

— Про отчет психиатра?

— Считайте это прозрением, сэр.

Лодердейл теперь выглядел слегка обескураженным. Он задумчиво облизнул губы.

— Ладно, — сказал он наконец. — Давай попробуй еще раз.

И Ребус попробовал еще раз. Теперь перед ним словно был гигантский коллаж: разные рисунки, но тема одна. К тому же художник заложил в этот коллаж одну зрительную иллюзию: чем ближе подходил Ребус к картине, тем дальше она казалась. Его рассказ подходил к концу, Лодердейл по-прежнему смотрел скептически, и тут вдруг зазвонил телефон. Лодердейл поднял трубку, послушал и вздохнул.

— Тебя, — сказал он, протягивая трубку Ребусу.

— Да? — сказал Ребус.

— Тут женщина вас ищет, — сообщила оператор. — Говорит, что срочно.

— Соедините.

Он дождался соединения и сказал:

— Ребус слушает.

До него донеслись треск на линии, объявление по громкой связи. Звонили с вокзала. Потом женский голос произнес:

— Времени у меня чуток. Я на вокзале Уэверли. Мой поезд отправляется через сорок пять минут. Если успеете, я вам кое-что расскажу.

Голос умолк. Коротко и ясно, но в конечном счете любопытно. Ребус посмотрел на часы.

— Мне срочно нужно на вокзал Уэверли, — сказал он Лодердейлу. — А вы пока поговорили бы сами со Стилом, сэр. Посмотрим, что вам удастся из него вытянуть.

— Благодарствую, — сказал Лодердейл. — Может, и поговорю…

* * *

Она сидела на скамье в главном вестибюле, вызывая подозрение своими темными очками, — надела, чтобы не узнали.

— Этот гад, — сказала она, — напустил на меня репортеров.

Она имела в виду Грегора Джека. Ребус промолчал.

— Вчера хотя бы один, — продолжила она, — а сегодня утром явилось с полдюжины ублюдков. Фотография прямо на первой странице…

— Может, это не ваш брат, — сказал Ребус.

— Что? Да кто, как не он!

Из-за темных стекол очков смотрели усталые глаза Гейл Кроули. Вид у нее был такой, будто она одевалась в страшной спешке: джинсы в обтяжку, туфли на каблуках, футболка мешком. Ее багаж состоял из большого чемодана и двух сумок. В одной руке она держала билет до Лондона, в другой — сигарету.

— Может быть, — предположил Ребус, — какой-то человек, который знал, кто вы такая, тот самый, который и рассказал Грегору, где вас найти.

Ее передернуло.