Бить нужно смело

Надежды решить её проблемы с наскока растаяли, когда на стоянке появился псих с пистолетом. Его Багдасаров увидел уже после того, как отбился от шестёрки Балашова. Влада права – драться он не умел, но, как говорится, кастет в помощь тому, на кого замахиваются битой. Бык свалился с одного точного удара, но легче не стало. Ну а дальше, как и положено в обострённых конфликтах, всё происходило стремительно. Небольшая потасовка, в которую он даже не успел вмешаться, закончилась патово: в подбородок Влады упирался ствол, на периферии с офигевшим взглядом болтался Балашов. Сам Багдасаров оказался в десяти шагах от эпицентра, а значит, положительно на ход событий повлиять практически не мог.

Принимать быстрые и правильные решения в ситуациях, когда с одной стороны тупик, с другой обрыв – это его работа. Нашёлся выход и сейчас. И у этого выхода было четыре лапы, стоящие торчком уши и звериный оскал. И, собственно, единственная цель, с которой он здесь появился, была цель защищать. Натасканный на выполнение конкретных и жёстких задач, пёс среагировал мгновенно. Жуткий трюк в его исполнении – результат специального обучающего курса. Два следующих выстрела свалили немца с ног.

Пса было жаль, но Влада расценила ситуацию иначе. При всей свойственной ей жёсткости и принципиальности, было и одно слабое место. С людьми Влада сближалась редко, нехотя, процесс проходил туго и мучительно. Но возникающее затем чувство привязанности держало её надёжнее, чем двадцатитонный якорь. Она взваливала на себя ответственность и изо всех сил тянула эту ответственность на плечах, невзирая на усталость и явное моральное истощение. Пёс оказался в том самом ближнем круге, участников которого нельзя просто вычеркнуть из жизни. За него Влада хотела и, как выяснилось позже, могла бороться.

Оказавшись в просторном кабинете вет клиники, малышка неуловимо изменилась. Здесь она была хозяйкой, здесь она была главной, здесь находилась в своей стихии. На лице не мелькали признаки сомнений, в глазах не читалось желание отступить. Будучи бойцом по жизни, она просто не умела этого делать. Не пасовала перед трудностями и не желала учиться прятаться за чужую спину.

Его взгляды Влада терпела достойно, хотя явно успела ими утомиться. Вопросов становилось всё больше, они копились и нависали над головой тяжёлой грозовой тучей, давили на сознание. Но задавать их, разумеется, никто не собирался. Как, впрочем, никто не собирался и отвечать. Идти дальше можно и с этим грузом. Но Багдасаров не сдержался. «Кто ты?» – спросил он, и в салоне авто повисла напряжённая пауза. Это решение Влада должна была принять раз и навсегда. Лично он в результате не сомневался, а вот девочка, кажется, успела заиграться. Они вдвоём понимали, что «Влада Ибрагимова» – штучный, эксклюзивный товар. Понимали, что внутри неё скрывается дикий и опасный, но жутко экзотический зверь. Для Влады этот зверь был частью души, для Багдасарова частью жизни, от которой он так и не сумел отказаться.

Собственно, ответ на этот вопрос завис на поверхности, и поймать его не составило труда. О том, что решение Влада всё же приняла, Багдасаров понял в момент. Стоило только выйти из ванной комнаты, как ударная волна её тяжёлого взгляда размазала всю его уверенность. И… да, как раз тогда и пришло осознание, что секс ему всё же светит.

Главной и, по сути, единственной задачей было выдержать дистанцию и не лечь под гусеницы БТР по имени «Влада». Но даже с этой задачей он не справился. Стоило ей только психануть, как он повёлся. «Не вздумай кончить в меня» – звучало не столько обидно, сколько с вызовом. Тем самым она дала понять, что ничего не изменилось. Достаточным было заметить, что «Это…» не входило в его планы, но Багдасаров взвился. А потому сейчас стоял и пялился на собственное отражение в зеркале. Малышка переехала его без сомнений и сожалений по какому-то поводу. Он же добровольно подставился и сейчас вынужден жадно скалиться.

Плеснув себе в лицо холодной воды, Багдасаров покончил с самобичеванием, вернулся в спальню. Влада лежала спиной к нему на краю постели, укутавшись в покрывало. Подобное можно было принять за своеобразное перемирие. Ну, или за попытку расширить пропасть, которая грозилась вот-вот навсегда разделить их мир пополам. Влада была той ещё затейницей…