Многие исследователи считают, что Бисмарк смог удачно законсервировать старые порядки в новой форме, остановив демократическое развитие Германии на долгие десятилетия, что впоследствии самым плачевным образом сказалось на ее судьбе в XX веке. Эта точка зрения содержит в себе значительную долю истины, однако нужно учесть, что даже такой крупный государственный деятель, как Бисмарк, не мог противостоять тенденциям своего времени; в противном случае созданная им конструкция не просуществовала бы несколько десятилетий. Северогерманский союз, его законы и институты объективно представляли собой значительный шаг вперед в политической, социальной и экономической сферах. Будучи в душе приверженцем «старых порядков», Бисмарк в то же время сознавал, что их время прошло. Его уступки современным тенденциям происходили из понимания силы и влияния этих тенденций и носили вынужденный характер. Стать молотом, чтобы не стать наковальней, — этот провозглашенный Бисмарком много лет назад принцип идеально подходит к описанию его работы по формированию структур нового государственного образования, основанной на компромиссе между старым и новым.
Канцлер и парламент весьма энергично взялись за обустройство новой федерации. В течение короткого срока была принята масса законодательных актов, способствовавших ее внутренней интеграции. Речь шла о едином уголовном и коммерческом законодательстве, единстве мер и весов, свободе передвижения и предпринимательской деятельности, свободе формирования общественных организаций и других мероприятиях, которые сделали Северогерманский союз по многим параметрам передовым государством в тогдашней Европе. Помимо самого Бисмарка, большую роль в этих процессах играл Рудольф Дельбрюк, ставший в августе 1867 года главой ведомства союзного канцлера. Во многом благодаря ему Бисмарк достаточно рано осознал, что достижение поставленных им политических целей как во внутренней, так и во внешней политике прекрасно согласуется с либеральным экономическим курсом, основанным на принципах свободы предпринимательства и свободной торговли. Отказ государства от многих регулирующих функций в экономике среди прочего позволил сделать либералов гораздо более сговорчивыми в вопросах политической власти.
Сотрудничество с умеренным крылом немецкого либерализма стало на целое десятилетие основой внутренней политики Бисмарка. Национал-либералы, поддерживая «железного канцлера», рассчитывали принять участие в осуществлении своей главной задачи — создании единого германского государства — и оказать значимое влияние на облик последнего. Их поддержка была весьма далекоидущей, но не безоговорочной. В противоположность прогрессистам, считавшим необходимым в любых обстоятельствах отстаивать либеральные идеи и принципы, национал-либералы проводили прагматическую политику, включавшую в себя готовность идти на компромиссы в том случае, если это было необходимо для сохранения сотрудничества в целом. Такая линия, однако, грозила поставить их в зависимость от канцлера, что в итоге и произошло.
Бисмарк, в свою очередь, нуждался в поддержке умеренных либералов, представлявших по сути лояльное ему национальное движение. Оно являлось его главным союзником на пути объединения страны, в борьбе с сепаратизмом отдельных государств, в первую очередь южногерманских монархий. Сложность задачи заключалась в том, чтобы использовать национальное движение и либеральных политиков в своих целях, сохраняя контроль над ними и не становясь их заложником. Поэтому канцлер умело использовал противовесы влиянию парламента, а все его уступки носили четко ограниченный характер и не затрагивали основ существовавшей системы.
Занимаясь делами Северогерманского союза, Бисмарк не забывал и о другой интеграционной структуре, уже сослужившей Пруссии хорошую службу — Немецком таможенном союзе. Теперь это объединение должно было стать тем инструментом, который позволит теснее привязать к Берлину четыре южных немецких княжества. Согласно договоренностям 1866 года, Бавария, Вюртемберг, Баден и южная часть Гессена оставались вне границ Северогерманского союза. Наполеон III хотел видеть их объединенными в составе некого Южногерманского союза, чтобы они могли сообща противостоять прусскому влиянию. Однако по ряду причин, включая скрытое противодействие Берлина, создать такое объединение не удалось.
В парламентской речи 11 марта 1867 года Бисмарк обрисовал свое видение пути интеграции государств южнее Майна с Северогерманским союзом: в первую очередь через экономическое сотрудничество. Глава правительства завершил выступление одной из самых знаменитых своих фраз: «Посадим Германию, так сказать, в седло. И тогда она поскачет сама!»[465] Впрочем, усилия Бисмарка оказались не слишком успешными. В католических монархиях Южной Германии существовало традиционно сильное негативное отношение к пруссачеству. В то время как одна часть тамошнего общества мечтала о едином немецком доме, другая была готова упорно отстаивать свою независимость.