Бироновщина. Два регентства

Но счастье не повернулось: карта понтирующаго была бита и фондъ банкомета удвоился.

— Ва–банкъ!

Фондъ учетверился.

— Ва–банкъ!

— Да что–жъ это, братъ, за игра? — замтилъ Петръ Ивановичъ. — Ты будешь этакъ удваивать кушъ, пока не сорвешь наконецъ банка?

— Это — мое дло.

— Ну, нтъ! Предлъ ставкамъ долженъ быть. Еще два раза, такъ и быть, промечу.

— Еще десять разъ, голубчикъ!

— Ладно, пять разъ — и баста.

Но вс пять разъ удача была опять на сторон банкомета. Проигравшійся съ досады плюнулъ и помянулъ даже чорта.

— Полторы тысячи съ лишкомъ! Да y меня и денегъ такихъ нтъ.

— Такъ вотъ что, Саша, — предложилъ Петръ Ивановичъ. — Я смараю теб всю сумму; уступи мн только вс права на Самсонова. — Какъ такъ?

— А такъ, что до сихъ поръ онъ принадлежалъ намъ обоимъ; а впредь онъ будетъ исключительно мой.

— Что за фантазія!

— Ну, чтожъ, идетъ?

— Идетъ!

Петръ Ивановичъ стеръ со стола всю свою запись, а затмъ крикнулъ:

— Самсоновъ!

Самсоновъ показался на порог.

— Подойди–ка сюда. До сегодняшняго дня y тебя было двое господъ: вотъ Александръ Ивановичъ да я. Теперь мы заключили съ нимъ полюбовную сдлку: онъ уступилъ мн вс свои права на тебя.

Сумрачныя еще черты молодого камердинера просвтлли.

— Такъ–ли я уразумлъ, сударь? У меня будетъ одинъ всего господинъ — ваша милость; а y Александра Иваныча одинъ Ермолаичъ?

— О Ермолаич y насъ рчи не было; онъ остается при томъ, при чемъ былъ. Но ты, понятное дло, не долженъ отказываться помогать иногда старику.

— Да я со всмъ моимъ удовольствіемъ.

— А такъ какъ надъ тобой нтъ отнын уже другой власти, опричь моей, то я разршаю теб обучиться и грамот, и письму, и счету.

Самсоновъ повалился въ ноги своему единственному теперь господину.

— Ну, это ты уже напрасно, этого я не выношу! — сказалъ Петръ Ивановичъ. — Не червякъ ты, чтобы пресмыкаться. Сейчасъ встань!

— За это слово, сударь, благослови васъ Богъ! — произнесъ глубоко–взволнованный Самсоновъ и приподнялся съ полу. — Мы хоть и рабы, а созданы тоже по образу Божію…

— Ну, вотъ, и пожинай теперь свои плоды! — замтилъ брату по–французски Александръ Ивановичъ. — Онъ считаетъ себя настоящимъ человкомъ!

— А что–же онъ по твоему — животное? — отозвался на томъ–же язык младшій братъ; посл чего обратился снова къ Самсонову. — Но учителя для тебя y меня еще нтъ на примт. Разв послать за приходскимъ дьячкомъ?..

— Да чего–же проще, — насмшливо вмшался снова Александръ Ивановичъ: — отправь его въ des sciences Академію: тамъ учеными мужами хоть прудъ пруди.

— А чтожъ, и отправлю, — идея вовсе не дурная, — только не къ нмцамъ–академикамъ, а къ русскому–же человку, секретарю Академіи, Тредіаковскому. Онъ обучалъ русской грамот вдь и принца Антона–Ульриха.

На этомъ разговоръ былъ прерванъ рзкимъ звонкомъ въ передней: то были ожидаемые Шуваловыми партнеры, и весь интересъ пріятельской компаніи до самаго разсвта сосредоточился уже на «капитальномъ» вопрос: ляжетъ–ли такая–то карта направо или налво.

VI. Секретарь де–сіянсъ Академіи на служб и на Олимп