Библиотека

Доев заячью ногу и выбросив косточки, он снял с ремня арбалет и на всякий случай держал его наготове. Господин же, напротив, казалось, совсем не чувствовал никакого беспокойства. Он ехал гордо, с поднятым забралом, и, не таясь, во весь голос распевал непристойные тамплиерские песни.

Они быстро пересекли узкий перешеек леса, отделявшего просторный луг от горной долины. Подножия гор, прежде скрытые могучими деревьями, внезапно предстали перед ними во всем своем пугающем великолепии.

– Святый Боже! – хрипло прошептал Гильом Каль, едва последние дубы, словно чуткие часовые, расступились перед ними.

Издалека они видели только верхушки гор, но сейчас их изумленным взорам открылась их нижняя часть.

Обе горы – и правая, и левая – оказались по пояс изрезаны грубой и в то же время – самой искусной, какую только доводилось видеть Калю – резьбой. От середины и до верхушки они были нетронуты и хранили свой первозданный природный вид, но от земли и до середины были будто сложены из причудливых фигурок, изображавших животных и таинственных, неведомых даже книжнику Гильому, существ. Но не только – и даже не столько – это поразило Каля. Гораздо более удивительным было другое. Размеры этих фигурок.

То, что издалека виделось набором изящных статуэток, после получаса пути обратилось нагромождением исполинских глыб, каждая из которых была не меньше, чем дом.

Теперь хозяин и слуга поменялись ролями: Каль, раскрыв рот, глазел на дело рук неизвестных мастеров, а рыцарь, напрягая зрение и слух, с опаской косился по сторонам. Казалось, его совсем не интересовали каменные истуканы.

Громкий и властный оклик де Феррана заставил старого учителя забыть о восхищении, которое он испытывал при виде этих громад, и вернуться к действительности.

– Гильом!

Каль осадил Красотку и подскакал к хозяину.

– Да, Ваша Милость!

– Что ты на все это скажешь, премудрый мой спутник?

– О-о-о! – на лице Каля появилось выражение блаженства. – О-о-о, Ваша Милость! Я скажу, что никогда прежде не видел ничего более прекрасного. Воистину, я благодарен Судьбе за то, что сделала меня слугой такого человека, как Вы. Вы, Ваша Милость, войдете в историю, как первооткрыватель чудесных земель…

– Придержи язык, льстивый раб! Скажи лучше, нет ли у тебя никаких мыслей о том, кому может принадлежать эта чудесная земля? И не похожи ли мы на незваных гостей, вломившихся в чужую дверь?

Откровенно говоря, этот вопрос в не меньшей степени занимал и самого книжника.