Безымянные

Из дверных трещин в форме буквы «Y» стало что-то вылезать. Сначала Аркадий подумал, что это черви, но вскоре понял: это какое-то растение. Побеги увеличивались в размерах и выпускали из себя пурпурные лепестки.

– Ты узнаёшь его, дорогой?

«Оно всегда появляется из-за спины», – промелькнуло в голове философа, и он обернулся.

Перед ним стояла Зоя, его жена, умершая более сорока лет назад. Она ничуть не изменилась и была всё так же молода, как и тогда, когда он видел её в последний раз. Только теперь она казалась свободной от тягот прежней жизни. На её светлом лице не осталось и следа от страданий и тяжёлой болезни. Преждевременные морщины и мешки под глазами исчезли, она сияла красотой молодости, как в самые счастливые мгновения их жизни.

– Зоя…

– Привет, Аркадий, – женщина улыбнулась и сделала шаг навстречу философу. Затем перевела взгляд на пурпурный цветок, что оказался ближе всего, и поднесла к нему руку.

– Так что же, милый, ты узнаёшь эти цветы?

– Что? – прошептал философ.

– Скажи, как тебе твоя жизнь, Аркадий? Без меня, без нашего сына?

– Зоя, это не можешь быть ты…

Философ ощущал дрожь во всём теле. Сделав шаг назад, он услышал скрип и почувствовал дуновение холодного воздуха. Только сейчас он вспомнил о двери. Бросив на неё короткий взгляд, Аркадий увидел, что она приоткрылась ещё больше. Зоя приблизилась к мужу. Её лицо вдруг изменилось: она выглядела больной и усталой. Кожа побледнела и покрылась морщинами, губы выцвели и потрескались.

– Как ты мог так поступить с нами?

Сухими жилистыми руками Зоя сорвала с ветки один из бутонов. Её пальцы нервно подрагивали, когда она сминала пурпурные лепестки. Аркадий опустил глаза, чтобы не смотреть на это, и увидел, как под ботинками растекается чёрная жидкость, а тёмный дым обволакивает ноги.

Философ вновь оглянулся и обнаружил, что теперь дверь распахнута настежь. Аркадий сделал над собой усилие и посмотрел на Зою:

– О чём ты говоришь? Как я поступил?

– Ты прекрасно знаешь, о чём! – женщина сорвала очередной цветок и смяла его в руках. Кожа на её лице обвисла ещё сильнее и приобрела пепельный оттенок, глаза и губы окончательно утратили цвет. – Ты запер меня в психушке! И продержал там до самой смерти!

Истерзанный цветок упал к ногам Зои.

– Нет. Это не так… – выдавил из себя Аркадий.

Философ не заметил, как сделал несколько шагов назад и переступил дверной порог. Тьма теперь растекалась во все стороны, но Аркадий видел только измученное лицо жены.

– Да? А как тогда, по-твоему, было, дорогой?

– Ты была тяжело больна… Не смогла справиться со смертью сына…

– Нет, милый. Просто тебе так было проще – признай это.

– Нет! Это неправда!

Зоя грустно улыбнулась:

– Ты так и не ответил, помнишь ли эти цветы?

– Да, – Аркадий прижал руку ко рту, – конечно, я их помню, Зоя.

– Как там мой декабрист, Аркадий?

Философ поднял затуманенный от слёз взгляд и посмотрел на жену. Теперь её улыбка выглядела жестокой. Только сейчас Аркадий обратил внимание, что лес вокруг него исчез, и он вновь оказался в абсолютно чёрном пространстве. Всё вокруг заполнил гул.

– Какими были последние слова нашего сына? – вдруг спросил Аркадий и сделал шаг вперёд.

От неожиданности Зое пришлось отступить. Глаза её полыхнули гневом:

– Что?

– Какими были последние слова нашего сына? – повторил Аркадий и сделал ещё один шаг. Дверное полотно оказалось позади. Аркадий смотрел на жену, стараясь разглядеть малейшее движение её глаз. Философу казалось, будто Зоя перебирает все имеющиеся у неё воспоминания, но не может найти нужного.

– Я так и думал, – произнёс Аркадий. – Ты не Зоя… Ты даже не знаешь, какой она была…

Аркадий повернулся и с силой захлопнул дверь. Ключа не было, но что-то подсказывало, что больше она не откроется. Эта дверь теперь закрыта навсегда.

Когда философ обернулся, то не увидел ничего, кроме густого сумрака лесной чащи. Призрак жены исчез, а вместе с ним и все пурпурные бутоны.

* * *

Уворачиваться от веток было невозможно, поэтому Хаим выставил вперед руки, чтобы защитить глаза, и бежал напролом, сбивая всё, что оказывалось на его пути. В ушах смешались гул и треск дерева. Они до краёв заполнили сознание рав-серена, но он, не обращая внимания, следовал за силуэтом, мелькающим среди деревьев.

Тот, за кем он гнался, то и дело останавливался, словно дожидаясь, пока Хаим приблизится и потом снова удалялся. Рав-серен был уверен, что крайне важно поймать убегающего. У него могли быть ответы на все вопросы, которые возникли у них с Номером Семь. Вспомнив про философа, Хаим остановился. Он бросил старика одного! Но тут же впереди вновь что-то промелькнуло, и рав-серен опять переключился на погоню.

Лес корчился от боли, когда Хаим Кац, подобно пушечному снаряду, проносился сквозь него.

Огромное тело спецназовца не оставляло сухим деревьям ни единого шанса, но они всё-таки тормозили его. А существо, которое преследовал рав-серен, ловко огибало широкие стволы и вскоре окончательно скрылось из виду.