Безродыш. Предземье

Это уже Краг, ещё один сынок старосты, что на пару годов младше Гравра. Он у нас в общине в последнее время за наказания отвечает. Жестокая скотина — нравится ему это дело. В удовольствие работает, гад. Тоже рыжий, но, видать, в мамку пошёл. Больно тощий на фоне остальных в их семейке.

В том году кабан его зашиб хорошо, и с тех пор Краг хромает. Хван уже троих знахарей приглашал, говорят. Только травма там сильная — зелья лечебные, из тех, что попроще, её не берут, а на сложные, дорогие староста деньгу жмёт пока. Ждёт, когда в граде лекарь с даром появится — у того это втрое дешевле получится. Обещают там, что с материка скоро один такой приплывёт. Ярл наш пригласил вроде как.

— Лапы суй в петлю.

У позорного столба трава стоптана до земли. Тут бывает особо провинившиеся днями стоят. Мне же только на пару минуток примерить петельки. Сунул руки в них. Верёвки прибиты краями к верхушке столба. Краг дёрнул, затягивая.

— Люд честной, — начал староста. — Отрок сей понесёт наказание за враньё и за трусость.

Я аж хрюкнул от возмущения. Трусость?! Вот ведь жирная тварь! Ещё мне и трусость приплёл. Да от такого мне вовек не отмыться!

— Взбаламутил народ, оторвал всех от дел. Пять плетей! Я сказал.

И Хван с деланным равнодушием, отвернувшись, зашагал к своему дому, что торцом выходил на собор. Вот только народ не спешил следовать примеру своего старосты. Сотни пар глаз следили за мной и за Крагом, доставшим из-за пояса кнут. В толпе гул, но никто не спешит заступиться за ни в чём не повинного парня. Бубнят одобрительно больше. А как же. В общине, где всё на крепости большой семьи держится, на сирот всегда смотрят косо. Нет у меня тут защитников. И сочувствующих тоже по пальцам.

Зато предвкушающих целая шайка. Патар, Браг и Гауч в первом ряду. Да с той стороны, откуда лицо моё видно. Что им на битую спину смотреть? Они мои муки хотят смаковать. А вот хер вам!

Я улыбнулся и весело подмигнул Патарке.

Вжик!

Свист хлыста принёс первую порцию боли. Я даже не дрогнул. Улыбаемся дальше.

Снова вжик!

Пусть думают, что у меня крепи десяток долей. Улыбаюсь.

Третий вжик!

Боль страшенная. Чувствую, как по спине потекла струйка крови. В глазах красные пятна, но улыбку держу.

Ещё вжик!

Перед внутренним взором сестра. Руки воинов, что только что порубили братишек, а прежде убили родителей, тянут прочь мою Тишку. Я снова малой, снова прячусь под печкой. В горле ком, глаза вытаращены, тело камень — ни пальцем пошевелить не могу, ни моргнуть. Пять прошедших с того мига лет, как и не было. Родной хутор горит, хороня в огне трупы всех, кто мне дорог. Я ещё не знаю, что стану единственным выжившим.

Это боль. Настоящая боль, а не та порча шкуры, что сейчас происходит. Когда на мою общину напали я был мал и слаб. Теперь я силён. Пусть не телом — хотя верю, и это придёт — а волей. Зато здесь у меня крепи долей на десяток Патаров. Смотришь, гад? Смотри, смотри. Отчего только рожей не весел? Неужели, тебе моя улыбка не нравится? Ну так я тебе ещё подмигну.

— Хорты! Хорты идут!

Что?! Я сразу же позабыл про Патарку и про несущийся ко мне в пятом ударе хлыст. Руки, оттянутые вверх верёвкой, мешают развернуться, но я, выгибаясь всем телом, оглядываюсь. Вместо спины плеть бьёт по рёбрам. Боль пуще прежней — но до неё ли теперь? Услышанное стёрло улыбку с лица. Хорты…

Расталкивая зевак, запыхавшийся охотник пробивается сквозь толпу к дому Хвана. Староста уже выскочил из дверей и спешит к горевестнику. Хорты…

Так вот значит, кто моего муфра с привычного места согнал. Все прежние беды забыты. Идёт беда по-настоящему страшная. Хорты идут!

Ло

Очень жаль, что я не могу читать мысли носителя. Вот о чём думал Кит, подмигивая тому рыжему? Почему улыбался? Улыбался, несмотря на пронзающую всё тело боль. Боль-то я как раз чувствую, как и всё остальное. В этом плане мой разум полностью интегрировался в организм носителя.

Боль полезна, как индикатор полученных повреждений. Тут они незначительны и не скажутся на функционале тела. Единственная опасность — попадение в раны заразы. Надеюсь, старуха, накладывавшая вчера мазь на предыдущие раны, своё дело знает и повторит процедуру сегодня. Со временем я сформирую защиту от вредоносных микроорганизмов, но это будет ещё не скоро.

Дно вселенной! Как сложно развивать тело в отсутствии привычных объёмов протоэнергии. На то, что раньше занимало часы, уйдут месяцы. А времени нет.

Хорты — это явно что-то опасное. Вон как все всполошились. Мальчишка забыт. Даже тот хромой, что махал кнутом, спешит к дому рыжего толстяка. Тот уже вовсю даёт указания, параллельно слушая испугавшего людей человека. Слух у Кита отличный — даже сквозь гул толпы мы прекрасно слышим о чём говорят эти двое.

Впрочем, говорят они громко. Взмокший от долгого бега мужчина частит — его речь для меня просто шум. Хван — имя толстяка я запомнил — орёт коротко. Тут немного понятнее — посылает кого-то за кем-то. Перепуганы все. Народ уже побежал, кто куда. Нам бы тоже бежать. Только руки затянуты в петлях верёвки.