Беженец

– У них были бумаги. Правильные бумаги, – пытался объяснить Падрон на ломаном немецком. Но люди обозлились лишь сильнее:

– У нас тоже есть бумаги! Визы! Мы за них заплатили!

Йозеф, конечно, испугался за офицера Падрона, но разделял раздражение пассажиров. Почему доктор Абер сумел забрать Ренату и Эвелин, а остальные не могут сойти на берег? Это несправедливо!

Йозеф сжал кулаки. Его затрясло. Но он тут же понял, что трясется не он, а металлическая палуба судна.

Двигатели ожили, впервые с тех пор, как они бросили якорь. А это могло означать одно: «Сент-Луис» возвращается домой, в Германию, вместе со всеми пассажирами.

Люди, как по команде, ринулись к трапу. Офицер Падрон вынул пистолет, и Йозеф ахнул.

– Parar! – крикнул полицейский. – Стоять!

Он обвел пистолетом толпу. Другие полицейские последовали его примеру. Рассерженные пассажиры подались назад, но не убежали. Сердце Йозефа сжалось. В любую секунду люди могут напасть на полицейских. Йозеф это знал. Они скорее умрут, чем вернутся в Германию, к Гитлеру.

Прибывшие первый помощник капитана и казначей встали между полицейскими и толпой. Они просили сохранять спокойствие, но никто не слушал. По мере того как вибрация становилась сильнее, а шум моторов – громче, все больше людей бежали к трапу, требуя отпустить их. Теперь Йозеф оказался в самой гуще толпы, и если она ринется вперед, на полицейские пистолеты, его попросту сметут.

Стояла жара, на палубе было уже больше сорока градусов. Ситуация накалилась до такой степени, что была готова взорваться, когда по трапу поднялся коротышка в сером костюме. Это был капитан Шредер. Но почему он без мундира? И почему сошел с корабля?

Толпу это так поразило, что она перестала напирать. Капитан Шредер тоже удивился. Увидев, что происходит, он вспылил. Наорал на полицейских, требуя опустить оружие, иначе он прикажет им убираться вон с теплохода, и они наконец подчинились.

– Почему заработали двигатели? – завопил кто-то из пассажиров.

– Объясните, что происходит!

Капитан Шредер воздел руки к небу и призвал к спокойствию, чтобы все спокойно объяснить. Снял шляпу и промокнул лоб платком.

– Я поехал к президенту Бру, хотел лично попросить его, чтобы вам позволили сойти на берег, – начал он. – Но президент не пожелал меня принять.

Пассажиры мрачно переговаривались, а Йозеф по-настоящему разозлился. Что творится? Почему кубинцы пообещали впустить пассажиров, а теперь отказывают им во въезде?

– Хуже того, – продолжал капитан, – кубинское правительство приказало нам к завтрашнему утру покинуть гавань.

«Покинуть гавань? – подумал Йозеф. – И куда потом? А отец? Он тоже уплывет?»

Раздались гневные крики, к недовольным присоединился и Йозеф. Первый помощник ненадолго исчез, но тут же вернулся с другими матросами, на случай, если придется подавлять бунт.

Йозеф гадал, не стоит ли позвать мать, чтобы она тоже услышала новости. Но он знал: она сейчас в каюте, наверное, лежит в постели и плачет. Она винила себя в том, что муж пытался покончить с собой, и последние два дня так же не могла думать ни о чем другом, кроме своего горя, как когда-то отец. Нет, это Йозеф должен сейчас быть здесь. Ради матери и Рут.

Капитан Шредер вновь призвал к спокойствию:

– Мы не возвращаемся домой. Будем огибать побережье Америки и обратимся к президенту Рузвельту. Если у кого-то на борту есть друзья или родственники в Штатах, просите их оказать все возможное влияние. Уверяю вас, я сделаю все, что в моих силах, чтобы договориться о вашей высадке за пределами Германии. Надежда должна оставаться всегда. А теперь, пожалуйста, разойдитесь по каютам. Мне нужно вернуться на мостик и приготовить судно к отплытию.

Но толпа продолжала наседать на капитана, когда тот попытался уйти с палубы С. Пассажиры толкались, пытаясь пробиться вперед. Йозеф с трудом добрался до мужчины, который служил переводчиком у офицера Падрона, и потащил его туда, где стоял полицейский.

– Что будет с моим отцом? – спросил он Падрона.

– Я видел его в больнице. Он недостаточно здоров, чтобы вернуться.

– В таком случае не можем ли мы поехать к нему?

Полицейский болезненно поморщился:

– Прости, малыш. Ты не можешь покинуть судно.

– Но мы отплываем, – напомнил Йозеф, ощущая вибрацию двигателей под ногами. – Я не могу оставить отца!

– От всего сердца желаю, чтобы вы скоро сошли на берег, малыш. Мне очень жаль, но я всего лишь выполняю свою работу.

Йозеф посмотрел прямо в глаза офицера Падрона, пытаясь найти в них хоть какое-то сочувствие. Но тот отвел взгляд.

Йозеф все еще стоял на жарком кубинском солнце, когда полицейский покинул корабль на шлюпке. Он так и не поднял взгляд. Как только маленькое суденышко исчезло из виду, раздался свисток теплохода. «Сент-Луис» поднял якорь и отплыл в неизвестном направлении.

Стоя у поручня вместе с пассажирами, слезно прощавшимися с единственным местом, которое пообещало им убежище, Йозеф прощался и с отцом. Он схватился за воротник рубашки и оторвал его по шву, словно хоронил близкого человека.