Бездушные

Да, он действительно изменился. Но Рейна не помнила, чтобы он когда-то был глупым и наивным. В ее сердце он оставался смелым парнем, который сделает что угодно для своей сестры.

Мир изменялся, и по обе стороны войны происходило что-то страшное и сбивающее с толку. Но он сражался за ту, кого любит. В этом не было ничего сложного, неправильного или наивного. Это было единственно верное решение.

– Пойдем со мной. – Рейна встала на ноги, окрыленная внезапной идеей, и поставила кофе на стол. Затем она, подтолкнув МедСтул Ларка в проход, вывезла его в открытое пространство, прочь от стерильных коридоров и запаха средств дезинфекции.

– Куда мы идем? – спросил Ларк. – Рейна? Ты что задумала?

– Пусть это будет сюрпризом. – Она повезла его мимо белых зданий Белой Жемчужины в маленький парк. Эти маленькие оазисы, расположившиеся в нескольких местах в округе, находились посреди мира технического прогресса и пользовались большим спросом. Туда много кто ходил: ученые, медицинский персонал и другие жители Белой Жемчужины сидели на лавочках, болтали и смотрели в свои ТехДеки.

Рейна подтолкнула стул Ларка в небольшую беседку, белый фасад которой упирался в крышу, заросшую лианой и цветами. Затем она купила у одного из СервисБотов, летавших по парку, упаковку конфет под названием «Взрыв вкуса».

– Что это такое? – Ларк взял одну из ярких конфет и скептически вертел ее в руках. Он положил ее в рот и скривился:

– Кислая!

Рейна засмеялась и выбрала одну для себя. Клейкая сладкая начинка вытекла на ее язык.

– К сожалению, ежевики тут не было, – сказала она, улыбаясь.

– Та, что ты тогда собрала с куста для меня, была самой вкусной, что я когда-либо ел, – ответил ей Ларк.

– Такое чувство, будто с тех пор прошло сто лет, – пробормотала Рейна, отправляя в рот очередную конфету.

– Да, но я помню, как мы с тобой впервые встретились, – Ларк потянулся за леденцом. – Я почувствовал твой взгляд среди смога. Казалось, он меня вот-вот сожжет. Твое лицо было черным от сажи, но глаза светились так ярко, будто в них отражались поля и леса всего Зеленого округа.

– А потом ты меня побил! – Рейна почувствовала такую легкость в сердце, когда вспомнила этот момент.

– Я попытался, но ты была сильнее, – поправил ее Ларк. – Я был очень впечатлен. Настолько, что не мог забыть тебя и думал о тебе каждую ночь. Я должен был тогда еще понять, что ты особенная.

– Я тоже не могла выбросить тебя из головы, – призналась Рейна, посмотрев на Ларка. Эти золотисто-желтые глаза… Будто они были сделаны из меда. Она утонула в его взгляде, и на мгновение ей даже показалось, что она где-то совсем далеко. Ей так хотелось коснуться его лица, погладить его по щеке, дотронуться до его губ. Мысль об этом заставляла ее забыть обо всем.

– Это было в совсем другое время, – когда Ларк отвел взгляд в сторону, что-то внутри Рейны сломалось. Она хотела взять рукой его подбородок и принудить его к тому, чтобы он продолжал смотреть ей в глаза.

– Много воды утекло с тех пор…

– Но для меня ничего не изменилось.

«Не отталкивай меня!»

– Все изменилось. Только посмотри на меня!

Она смотрела на него.

– Для меня все осталось так же, как раньше, – повторила Рейна.

– Мои ноги… Я теперь просто калека. Тройка.

Да, он изменился. Но дело было совсем не в его ногах. Мальчик, который был раньше на его месте, исчез. Это был не тот человек, с которым они дрались в переулке. Теперь в его взгляде таилась неизменная печаль. Его взгляд стал таким тяжелым, что это вселяло в Рейну страх. Там, где раньше была надежда, теперь осталась глубокая черная дыра. Он был сломлен, и с каждым днем что-то в нем умирало. Прямо как в ней самой.

И она знала, что делать. Она хотела защитить Ларка, потому что он был достоин этого. Он любил Розу так же, как Шторми любила Рейну. Это была самая честная и самоотверженная форма любви. Та самая, которую Тиберию никогда не понять.

– Ноги можно починить, а вот душу – нет, – она снова взяла его руку, и, хотя на публике это не особенно приветствовалось, она чувствовала, что это было правильным решением. – И именно это я в тебе и люблю.

Ларк вытащил свою руку из руки Рейны и расстроенно на нее посмотрел. Она сделала что-то не так?

– Рейна. Я нехороший человек. Я делал ужасные вещи, вещи, которые ты мне никогда не простишь.

– Что ты такого сделал?

– Рейна…

– Ты можешь мне рассказать, – она снова взяла его руку.

Она уже знала, что он однажды предал ее, и она простила его за это. Чего он так боялся?

– Все, что ты сделал, ты делал ради Розы. Я бы сделала все что угодно, чтобы защитить Шторми. – Это была правда, и поэтому она прекрасно понимала его. Больше, чем она может понять Тиберия или Кассиана. Они с Ларком были похожими, и ей было больно видеть, как он страдает.

– Ты никогда бы не сделала того, что сделал я, – он пытался подобрать слова. – Я убийца. Предатель и убийца. Я приношу только горе в этот мир. Я не могу…

Его лицо замерло, словно маска, которая выражала вину. И он больше ничего не говорил.