Без права на ошибку

С саперами и того проще – тем и объяснять ничего не пришлось. Задачу уточню чуть погодя, а пока ребятам и так есть чем заняться – землянки копать, ходы сообщения обустраивать, взрывчатые вещества маскировать и безопасность работ обеспечивать.

Ахметшин поначалу даже не поверил, что попал в такую пустыню. Он тщательно проверил все окрестности и не нашел ни одной дамы в радиусе пяти километров. Дальше он забираться не рискнул. А когда выяснил, что единственный связист – сорокалетний дядька с щетинистыми рыжими усами по фамилии Черненко, и вовсе сник. Сел, нахохлившись, на солнышке и начал читать очередную книжку про разбойника из пещер, прикрыв ее сверху наставлением по обслуживанию винтовки СВТ-40. Финалист чемпионата «Самый умный командир Красной армии», как же.

– Ты бы, Ильяз, подумал сначала, что у нас в расположении ни одной СВТ нет. Книгу сюда, – протянул я руку.

– Тащ болковник! – заныл Ахметшин. – Мне там немного осталось…

– Ты сюда загорать приехал? Давай, через час доложить мне о возможности подрыва изделия, о необходимом количестве взрывчатки, а также предложения по неизвлекаемости заряда… Вперед. Я проверю. А пока почитаю, что там Герман опять натворил.

– Генрих, тащ болковник, – поправил меня Ильяз.

– Я ведь, если прикажу, будешь сидеть и руками исправлять, чтобы ни одного Генриха в книге не осталось. Вперед, выполнять приказ!

Зато наш личный особист Евсеев оказался самым въедливым и противным для подчиненных. Ему до всего дело было. А потому до сих пор не вернулся, обеспечивая командованию батальона охраны самые приятные моменты военной карьеры. Ничего, крепче любить будут, когда расстанемся.

Зато вышел Степан Авдеевич из расположения комбата – просто светился от радости. Навел порядок, как же.

– Добрый вы, Петр Николаевич, – сообщил он, едва дошел до меня. – Распустятся ведь. Это же надо, заняли штатные места немецких охранников! Осталось только осветить их получше и табличку покрупнее приделать: «Отборное дурачье сидит здесь!» Ничего, вы своими делами занимайтесь, а я нашу охрану обеспечивать начну.

Особист наш – человек-загадка. С одной стороны, суров без меры, аккуратист, любит, чтобы всё по полочкам. И симпатии ни к кому не проявляет вроде бы. А случилась тогда заморочка со мной – не задумываясь влез за меня. И скрытный, ничего не рассказывал о себе. Я, правда, и не расспрашивал сильно. Но фотографию он носит, прячет в портсигаре.

– Степан Авдеевич, а у тебя семья есть?

– Конечно. Я же живой человек. И жена, и сыновей двое.

– В Москве?

– Нет, эвакуировали с другими семьями, в октябре сорок первого. В Чистополе сейчас.

– Ильяз наш из тех краев.

– Да, его родители сильно помогли. Мы как познакомились, он сразу помощь предложил. А так… весна, голодно, работы нет. Видано ли дело, профессорские жены за счастье считают судомойкой устроиться. Худо там. Надеюсь, кончится здесь, дадут разрешение вернуться.

Надо же, а я и не знал. Ни про семью Степана, ни про помощь от его родни. Хреновый я командир, получается.

– Дело прошлое, конечно, но любопытство гложет, – приступил я к вопросу, который довольно давно меня беспокоил. – Помните, когда мы из Москвы выезжали, зуб внезапно заболел?

– Ну было такое…

Мне показалось, или у Евсеева слегка цвет лица изменился?

– Так вот, мне интересно, что там на самом деле случилось. Не с целью наказать. Между нами. Обещаю.

– Да там… такое… Я утром уже собирался, позвонили друзья мои, сообщили, что есть возможность с транспортником слетать в Казань. А там – к своим. И меня такая тоска взяла… Вот хоть на несколько часов увидеть, понимаете? Понимаю, что только на новое место службы попал, что за начальник – никто толком сказать не может. Рисковать не могу – другой возможности не будет, из Вишеры не налетаешься. Вот я и… Каюсь, Петр Николаевич, гадко я поступил.

– А спросил бы – на неделю отпустил. Ты же знаешь, я не красуюсь. Просто в самом начале были несколько дней, когда имелась возможность.

– Знаю. Я потом сколько раз себя ругал – и за обман этот глупый, как школьник с уроков сбежал. И что не рассказал. Не так службу начал. Получилось, подвести могу.

* * *

Ильяз свои предложения ровно через час и озвучил. Я специально проверил, засек время, когда он понес свое обиженное лицо к этой самой «Доре», надежно укрытой зеленой сетью. Тут, конечно, маскировку тоже менять надо, а то получается, как у охранников – тоже взяли, что от прежних хозяев осталось. Эх, сюда бы маскировочный взвод, с которым мост прятали. Как там командира? Лейтенант Меерсон, Исай Гильевич, гений делать явное незаметным. Как вернемся, надо похлопотать, чтобы ему дали отпуск хоть на неделю, пусть своих поищет в Ленинграде.