Без права на ошибку

— Погоди, не стреляй! — остановил его Сафин. — Не видишь разве — Удалой свою шкуру спасает? Нас с тобой бросил, чтобы мы прикрыли его, больше мы ни на что не нужны ему, плевал он на нас с тобой! И чемодан ему достался… За поворотом сразу бросим оружие подальше и, как догонят, сдадимся. Доигрались мы с тобой, голубчики!.. А подыхать из-за него я не хочу и тебе не советую.

Когда чекисты приблизились к беглецам, те подняли руки. Зайцев приказал Шмакову связать их и ехать до деревни, там вернуть лошадь хозяину и дожидаться его и Иванова.

…Загнанный рысак, тяжело вздымая бока, покрытые пеной, окончательно остановился. Тогда Удалой зарыл в снег чемодан, залег на опушке леса И решил дать бой чекистам. Как только на дороге появились всадники, он прицелился и сделал выстрел, другой, третий…

Чекисты залегли и дали предупредительный выстрел.

— Бросай оружие! — потребовал Зайцев.

В ответ снова прозвучали выстрелы. Несколько пуль прошило снег совсем рядом. Одна из них обожгла Зайцеву правую руку. Он перехватил оружие в левую и короткими перебежками стал приближаться к бандиту. Удалой тоже сделал перебежку и укрылся за высоким пеньком.

— Иванов, в обход! Я попридержу его здесь! — крикнул Зайцев.

Тот нырнул в перелесок.

Зайцев продолжал ползти. Он не заметил за снегом глубокой ямы впереди и свалился в нее. Пока выбирался, Удалой значительно приблизился к опушке леса.

«Уйдет! — подумал Зайцев. — Успеет ли Иванов перехватить его?» И тут раздался выстрел. Зайцев заметил, как Удалой схватился за колено и повалился в снег. Прозвучал еще один выстрел… Бандит лежал неподвижно. Чекисты подбежали к нему. Зайцев стал выговаривать Иванову:

— Ну что ты наделал?! Говорил же я тебе: стрелять только в крайнем случае…

Тот обидчиво возразил:

— Я же только один раз и выстрелил, целился в ногу… Второй выстрел не мой!

Они перевернули распластанное тело. Грудь Удалого была залита кровью, в руке зажата рукоятка маузера — второй выстрел сделал он сам.

— Влетит нам от Горбунова! — Зайцев сокрушенно покачал головой. — Поехали…

Тело Удалого положили в сани. Пока Зайцев перевязывал раненую руку, Иванов успел по свежему следу отыскать зарытый в снег чемодан.

XVIII

Допрос Сафина и Смагина Горбунов закончил поздно ночью. Выяснилось, что Удалой-Кучеров намеревался доехать до Сарапула, а оттуда — по железной дороге — через Царицын махнуть на Кавказ. В подкладке его пиджака были обнаружены проездные и прочие документы, отпечатанные в типографии и подтверждающие этот маршрут.

Больше всего сейчас Горбунова тревожил намечавшийся Гулавским разгром хлебного эшелона на перегоне возле Урома. Он пытался прилечь, чтобы хоть на полчаса вздремнуть, но сон не шел, взгляд то и дело упирался в телефонный аппарат: он ждал звонка. Только под утро Горбунов заснул, сидя за столом. Разбудила его пронзительно резкая трель телефона. Александр Иванович схватил трубку:

— Алло! Слушаю! Это вы? Докладывайте!

— Попытка ограбления эшелона предотвращена, — бодро говорил Ухов. — Грабители арестованы. Потерь личного состава нет. Действовали совместно с дивизионом, бойцы проявили геройство и отвагу. — Ухов замолчал, словно осекся на полуслове.

Горбунов насторожился:

— У вас все, товарищ Ухов?

— Все, — голос в трубке прозвучал не очень уверенно.

— Как все? А Гулавский? Я спрашиваю, где Гулавский? Его взяли? Нет? — Председатель почти кричал в трубку. В ответ с другого конца провода донеслось, как Ухов без надобности продул трубку телефона.

— Гулавского на станции не оказалось… — наконец признался он упавшим голосом.

— Алло! Как?! Почему не оказалось? Где он может быть?

— Не могу предположить, Александр Иванович. Ума не приложу…

— У вас все? — уже спокойнее переспросил Горбунов.

— Все. Подробности доложу по прибытии, — подтвердил Ухов по-прежнему виновато.

Горбунов не успел положить трубку, как зазвонил второй телефон.

— Алло! Слушаю, товарищ секретарь. Да. Бухгалтер при задержании застрелился… Налетчиков на эшелон взяли… Потерь нет, раненые имеются… Нет, Гулавский пока не задержан… Постараемся, товарищ секретарь.

Когда разговор с обкомом партии закончился, Горбунов подумал: «Ну и задачку задал ты, товарищ секретарь! С одной стороны — „любой ценой“, а с другой — „пусть не лезут под пули“… Одно с другим не сходится. Здесь одна цена — цена риска, без которого не обойтись. Кто бы, впрочем, говорил, но не ты, товарищ секретарь. Сам-то почему не кланялся, а лез под эти самые пули?..»

Горбунов спустился в дежурку.

— Вот так-то… — Он прошел к столу, оперся о него локтями и устало, не глядя на Белокрылова, проронил: — Одна запятая, и все летит вверх тормашками. Что будем делать? На станции Агрыз Гулавского не оказалось…

Это непредвиденное обстоятельство Белокрылов воспринял как личную неудачу. Выходит, он зря рисковал и с таким трудом подбирался к «хозяину»? Или в чем-то допустил неточность? Может, в разговоре с Гулавским или в поведении при встрече? Вызвал подозрение у опытного и умного врага…