Без права на ошибку

На хуторе они прожили месяц: лечение поражения – дело медленное. Кожа, глаза, носоглотка и дыхательные пути, общее отравление организма… Вещество, попав в организм, разворачивалось постепенно, но неотвратимо. На четвертый день появилась светобоязнь и блефароспазм^[46], а затем воспаление конъюнктивы – покраснели глаза, набухли веки, начались обильные выделения сначала желтого, а потом постепенно темнеющего гноя…. На пятый день присоединился сухой кашель – воспаление легких, переходящее в пневмонию. Пузырьки на коже тоже начали разрастаться и сливаться в большие, налитые жидкостью волдыри. Полезла вверх температура… Юка, уже зная, с чем имеет дело, была к этому готова и реагировала соответственно – прорвавшиеся волдыри чистились, кожа удалялась, не прорвавшиеся – дренировались в строжайших антисептических условиях, чтоб, не дай бог, не занести инфекцию. Накладывалась марлевая повязка с мазью, которая помимо препятствий инфицирования обладала еще и сильным обезболивающим эффектом. Что-то капала в глаза, обрабатывала вязкой жидкостью, полученной из различных корешков. При этом над каждым ребенком поставила сиделку, которые следили, чтобы ни в коем случае не закрывались глаза, что могло привести к возникновению слепоты. Температуру сбила разом, какой-то очень эффективной настойкой, приготовив ее в течение одного вечера. Воспаление легких – различными пенициллинами, полученными из мутировавшей плесени, целые культуры которых она выращивала в лаборатории в Новом Убежище. И – поила, поила, поила их зельями, выводящими отраву из организма, четыре раза в день по стакану вливая в каждого.

Они победили. Пик начался на пятую ночь – разом полезла температура, начались приступы захлебывающегося кашля, бред, открылись множественные кровотечения… Состояние всех пятерых было критическим и в эту ночь, и день за ней, не спал ни один обитатель хутора. К утру шестого дня полегчало, а к вечеру стало окончательно ясно, что болезнь постепенно начала сдавать позиции.

– Ну, теперь все. Отрава выведена, только последствия лечить, силы восстанавливать. Хуже уже не будет, – наблюдая, как женщины в очередной раз меняют постельное белье и повязки, сказала Юка. – Повезло, что в Руч зашли. Без своей тетради я бы вряд ли смогла…

– Повезло, что я тебя под Сердобском встретил, – помолчав, отозвался Добрынин. – Без тебя я бы вряд ли что-то смог…

Пока женщины занимались с ребятишками, мужское население хутора разобралось с боеголовками. Работали парами, посменно, по полчаса, не желая подолгу контактировать с отравой – иприт и его производные неплохо всасываются даже в резину ОЗК или противогазов, проникая таким образом к коже. Ямы наполнили березовыми поленьями, дающими огонь высокой температуры, и подожгли. Температура разложения иприта – сто семьдесят градусов, однако при этом образуются ядовитые пары. При температуре от пятисот таких паров почти не образуется и отрава разлагается полностью. Березовые поленья, дающие температуру до восьмисот градусов, справились превосходно – когда спустя сутки Добрынин вернулся назад и взял пробы черной обожженной земли из ям, концентрация отравы в них была минимальной.

К концу месяца, когда все пятеро детей стремительно шли на поправку и уже чувствовали себя вполне сносно, у Добрынина, Николая Иваныча и Евгения состоялся разговор. Усевшись вечером, не торопясь, обстоятельно прикончили бутылочку настойки собственного изготовления, закусили свежатинкой, ягодками, грибочками… Оба патриарха общины клялись в вечной дружбе и спрашивали, чем могут помочь, чтоб хоть частично вернуть долг. Добрынин был готов к этому – он давно уже придумал, как преподнести визит Даньки-младшего и ждал, когда же отцы семейств пригласят его на разговор. В этот раз ничего сверхъестественного, все в разумных рамках, хотя и без подробностей.

– Есть кое-что… – подцепив на вилку гриб и отправляя его в рот, сказал он. – Через пять лет, летом тридцать третьего, с севера через ваши места пойдет человек. Похож на меня, и даже костюм такой же. Это мой младший брат. Откуда и куда он пойдет – это вам знать не надо: информация секретная. Прошу простить, раскрывать не имею права. Пойдет не один, на хвосте наверняка погоня повиснет. И я был бы очень благодарен, если бы вы встретили его и помогли. От вас это была бы просто неоценимая помощь. Равная, а то и поболее.

– Дак мы гостям всегда рады, – пожал плечами Николай Иваныч. – Конечно поможем, почему нет?..

Добрынин облегченно выдохнул. Вот и хорошо. Говорить о том, чтоб Николай Иваныч не лез вперед, пожалуй, не следует, а вот об организации второго жилья сказать надо бы… За Шамана и так совесть позуживает, а здесь целый хутор…

– Сразу предупрежу, мужики: если будет погоня, придется вам уходить. Оставить хутор до поры до времени. Пересидеть где-то, переждать. Противник сильный, как бы и вам не досталось…