Без права на ошибку

Май. Спустившись в Среднюю Полосу и сделав крюк до Сердобска, пополнить баки в бездонных хранилищах нефтебазы, продолжили поиски. В поселка Канаш ниже Чебоксар впервые напали на след. Проходил похожий дядька всего с неделю назад, ушел вниз по тракту. Куда? Точно не сказал, но проскользнуло – куда-то ближе к Астрахани. Ищите ниже Батырево. Не вставая даже на постой, Данил с Юкой за пол ночи одолели перегон до следующего крупного поселения, но здесь Сказочник не появлялся. След терялся между Батырево и селом Старое Дрожжаное, и где Ивашуров свернул, было непонятно.

Вернулись назад. Сойдя с тракта, прошлись по ближайшим деревушкам. Большинство были пусты, в некоторых еще теплилась какая-то жизнь, но осталось им недолго. Люди смотрели на невиданную технику голодными глазами, понимая, что уже где-где, а внутри этого бронированного чудовища точно можно найти и продовольствие, и медицину. Юка, вся посеревшая от жалости, настояла – и они раздали здесь больше половины своих запасов. Взамен в каждом поселке спрашивали про Сказочника, однако следов его так и не обнаружили.

Имеющиеся запасы топлива позволяли многое. В собственных баках КАМАЗа – на три тысячи километров. Да еще две экспедиционные бочки сзади болтаются – те самые, переделанные из квасных. Это, считай, еще тысяча восемьсот. С этим хоть на край света. По крайней мере, чтоб исколесить полстраны точно хватит. Поэтому, решив, что искать здесь бестолку, они спустились на двести километров ниже, на старую добрую М-5, и принялись поджидать тут, время от времени совершая броски между живыми поселками на тракте. Вся надежда была на то, что маршрут Сказочника, судя по всему, спускающегося на юг, пересечет их маршрут, и он остановится на постой в каком-то из поселков. И вот тогда… Уж если не самого, то более свежий его след они возьмут.

За два месяца исколесив не одну сотню километров дорог, они повидали многое. Как уже отмечал когда-то Добрынин, картина была такая. Крупные города в основной своей массе фонили радиацией, но жизнь тут сохранилась. Склады с продовольствием и оружием, средствами защиты и медициной концентрировались именно здесь. И именно они теперь и были средством выживания. Население города, разделившись на общины, ревностно оберегло свой источник жизни и настороженно относилось к пришельцам, подобным Добрынину и Юке. Эта картина была знакома им по Пензе или Балашову, да и по Сердобску, в конце концов. И потому крупные города они обходили огромными крюками. Делать там было нечего. В мелких же поселениях, в деревнях, селах в глубинке, было гораздо чище, но вот с выжившими обстояло куда хуже. Да, заражение сюда либо не дошло, либо дошло отголосками, и в последующие годы основная часть распалась и утилизировалась. Но людям хватило и этой малой доли. Воздействие было слабое, но постоянное. Подвергаясь заражению двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, человек медленно умирал. Деревенский житель, зачастую, даже и не понимал того, что творится с его организмом, принимая за какую-то неизвестную болезнь. А если и понимал – куда было деваться? Массовый исход в соседнюю деревню? Там то же самое. В город? Там своих хватает. Негде взять противогаз и фильтры, негде достать лекарство. И ко всему прочему – нет скотины, не родит протравленная земля, нет дичи в лесах и рыбы в озерах. И начинался голод.

Обособленно стояли крупные поселки на больших дорогах или реках, вблизи путей сообщения. Обладавшие на момент начала Войны достаточной инфраструктурой и людской организацией, чем-то вроде колхоза или фермерского хозяйства, имевшие оружие и продовольствие, имевшие больницу или хотя бы фельдшерский пункт. Со временем они стали крепкими общинами, крепостями на пустующих пространствах страны. Какая-то часть из них не принимала чужаков, но были и те, кто жил активно: торговали или специализировались на оказании различных услуг, держали ярмарку, мост через реку или кафешку, стоянку, принимающую на постой караваны и берущую на себя заботу о ночной охране… и прочее, и прочее, и прочее. Вариаций было достаточно. Такие поселения придерживались строгих правил и заботились о своем имидже – впрочем, подобная практика существовала во все времена. И нынешнее Темное время не было исключением.

Июнь. Промотавшись две недели взад-вперед по тракту, они поняли, что Ивашурова здесь ждать бестолку. Проанализировав имеющиеся данные, Добрынин предположил: если исходить из того, что Сказочник движется на юг, тракт Пенза—Сызрань он, в принципе-то, мог и не пересекать. Южнее располагалось Балаково с ее АЭС, а значит, и полоса бесплодных радиоактивных земель, на которую он наткнулся бы на своем пути. Наверняка зная об этом, Ивашуров пойдет в обход, уклонится к востоку или западу. При этом уклонившись на запад, для того чтоб обойти Балаково и Саратов, он будет вынужден сделать и вовсе уж здоровый крюк. А ему это надо? Нет. С большей вероятностью он уйдет в район Самары—Тольятти и пройдет там. При этом где-то он должен переправиться через Волгу. Нужно было караулить на переправах.