Без памяти (СИ)

— Я принесла вам платье, мисс, — вежливо обращается ко мне пожилая женщина с серебристо седыми волосами, поправляя очки-половинки, съезжающие с ее переносицы. Вместе с подносом она проносит в комнату крупную коробку с нарядом, не вызывающим во мне интереса.

Только глубоко сидящий страх. Это платье — билет на встречу с моим личным дьяволом.

— Зачем оно?

— Мистер Голденштерн хочет, чтобы вы радовали его взор этим вечером, — мягко улыбнувшись, произносит женщина.

— Я не наложница. Передайте ему, чтобы шел лесом.

— Не смею так обращаться с господином, — опустив голову в пол, покорно отвечает она. — Будет лучше, если вы выйдите к нему, — она внимательно рассматривает синяки на моих запястьях, печально качая головой. — Я знаю его характер. Если он увидит послушание и благодарность, он не причинит вам вреда. Мистер Голденштерн добрейшей души человек. Очень щедрый, галантный и умный. Он — истинный джентльмен, представитель самых благородных кровей.

Чего?! Ваш джентльмен подрочил свой член об мои губы, а после морально поставил меня на колени!

— Вы издеваетесь? Он мог убить меня!

— Нет, он никогда бы этого не сделал.

— Почему? — она смотрит на меня так, словно знает больше, чем может рассказать, и это чертовски злит. — Вы видели меня раньше? Скажите мне! Скажите честно.

— Видела, — признается женщина. — Мне нужно идти, простите. Надеюсь, вы прислушаетесь к моему совету.

Я подхожу к коробке и медленно достаю платье. Темно-красное и облегающее, из тончайшей ткани, из какой делают спальные сорочки. В таком платье обычно соски просвечивают похлеще, чем через гимнастическое боди.

Мог бы не тратиться на платье. Приказал бы выйти к нему раздетой. Скрывать мне уже абсолютно нечего.

Судя по картинам, я десятки раз позировала ему обнаженной, развратной, влюбленной…черт, эти картины бесстыдно стоят перед моими глазами и буквально кричат о том, что Леонель Голденштерн действительно может быть моим мужем.

А если это так…быть может, диалог в спокойной обстановке поможет мне вспомнить, кто я?

Найдя в себе мотивацию, надеваю платье и спускаюсь в столовую в сопровождении охраны. Судя по всему, мы находимся не в обычном доме. Здесь абсолютно нет окон и естественного света. Этот псих запер нас в бункере, но почему-то я даже не удивлена подобному…

Охрана распахивает передо мной стеклянные двери, ведущие в просторный зал, где вместо окон, также иллюзорные пейзажи. На этот раз — это Мальдивы с их мучным песком и ярким подводным миром.

Я не уделяю внимание окружающей обстановке, обращая его сразу лишь на Леона. Генерирую силы для предстоящей схватки с мужчиной.

Сегодня я намерена взять реванш. Пусть не сексуальный, но психологический. Каким образом? Пока не знаю. Но обязательно найду больное место в его раздутом эго.

Леон выглядит великолепно. Действительно, как представитель благородных кровей: аристократические черты лица, высокий рост, широкие плечи, надменный взгляд и одежда «с иголочки». Как в сказке: жестокий принц, способный свергнуть с престола своего отца ради трона и власти. Внешне идеальный мужчина, идущий по головам к своей цели. Шахматист, не пренебрегающий рокировками, нацеленный, как можно быстрее поставить «шах и мат» противнику.

В нем так много всего…но восхвалять и превозносить мне его совершенно не хочется. Я стараюсь напоминать себе, что мой муж — гнилой человек, способный на издевательства над женщиной.

Сексуальные издевательства…которые мне, мать его, понравились. Хоть и разрушили меня, опустошили, уничтожили.

— Присаживайся, Ми, — он указывает на противоположную сторону длинного стола. Сцена прямо-таки напоминает центральную в мультфильме «Красавица и чудовище», когда Бель впервые вышла в платье к своему чудищу.

Я опускаюсь на стул, бросая на него снисходительный взгляд.

— Начнем с твоих вопросов. Хочешь узнать что-то о себе?

— Зачем ты так со мной? Если я твоя жена, как ты говоришь. Зачем ты так издеваешься надо мной, держишь взаперти? Это что, бункер? — не выдержав напряжения, скопом задаю все те вопросы, что мучают меня уже не первый день в одиночестве.

— Ты провинилась, — спокойно отрезает Леон, немного приподнимая подбородок. — Можно сказать, предала меня. А я не прощаю предательств.

— И что же я сделала?

— Пыталась меня убить, — приподнимая бровь, выносит приговор Леон. Приговор, в котором я безошибочно читаю, что натворила нечто настолько ужасное, за что должна буду заплатить ему…сполна.

Все, что было в мастерской, а затем в спальне — лишь начало.

И на прощение мне действительно не стоит рассчитывать.

Как и на свободу.

Леон

Не стоило наряжать мою подопытную зверушку в алый, хотя цвет похоти и соблазна идеально ей подходит, отражает все то, что я уже успел рассмотреть за маской невинной жертвы. Ничего непомнящей жертвы. Удобная отмазка, а главное своевременная. Артемьев утверждает, что насчёт амнезии Тея не врет, но я не верю. Впервые не верю заключению гениального ученого, который меня еще ни разу не подвел.