«Без меня баталии не давать»

   — Я ведь не лекарь, Реншильд, — грубо оборвал его король.

Карл не любил в походе никаких излишеств, впрочем, и в мирные короткие передышки он не баловал себя и окружающих пирами и балами. Он не терпел женщин. Все его мысли всегда были заняты только войной, победами, славой.

В походе король спал, как и его солдаты, укрываясь только шинелью, ел то же, что и солдаты. И генералам его волей-неволей приходилось следовать примеру своего повелителя.

Во время боя Карл лез в самое пекло сражения, увлекая своих солдат, ободряя и вдохновляя их своим присутствием и безупречной личной храбростью. Именно поэтому солдаты любили и боготворили своего короля. И верили: «Наш король непобедим».

Бригадир Мюленфельс — высокий, широкоплечий немец — вскоре предстал перед королём. Заметив в лице его следы скрытого испуга, Карл решил снять это напряжение своей непринуждённостью.

   — Садитесь, бригадир, — и кивнул на лавку.

Мюленфельс, то ли не поняв, то ли сочтя это приглашение просто знаком вежливости короля, продолжал стоять, вытянувшись в струнку.

   — Да садитесь же, Господи, — повторил король приглашение, которое редко слышали от него даже его генералы.

Мюленфельс сел на лавку в отдалении.

   — Сколько лет вы прослужили в русской армии? — спросил Карл, стараясь придать голосу доверительный тон.

   — Пять лет, ваше величество.

   — Значит, вы не были под Нарвой, когда я разбил русских?

   — Не был, ваше величество. Я был нанят позже.

   — Так, так, — молвил король таким тоном, словно факт отсутствия его визави под Нарвой был чрезвычайно важен. — И что же вас заставило перейти на мою сторону, бригадир?

   — Преклонение перед вами, ваше величество. И потом, мне надоело служить этим азиатам.

   — Перед переходом на нашу сторону, ваше величество, — решил представить своего подопечного фельдмаршал, — господин Мюленфельс оставил нам целым мост, который ему было приказано взорвать.

   — Да? — вскинул брови король. — И какой же мост?

   — Тот, гродненский.

   — Который потом перед самым нашим носом развалило ледоходом?

   — Тот самый, ваше величество.

   — М-да. Жаль, конечно, что и ледоход не перешёл на нашу сторону. А то бы я догнал Огильви и Репнина и заставил принять бой. Они же бежали как крысы.

   — Поверьте, ваше величество, — заговорил с пафосом Мюленфельс. — Именно так будет и впредь. Русские трепещут перед вашим именем, сам царь боится вас как огня.

Хитрый немец знал, что надо говорить шведскому монарху, дабы заслужить его благорасположение. Даже служа у русских, он был хорошо осведомлён о чрезмерном честолюбии Карла XII.

   — Ну что ж, господин... э-э...

   — Мюленфельс, — подсказал бригадир.

   — Да, господин Мюленфельс, вы пять лет прослужили в русской армии, а значит, поездили по России, повидали многое. Не так ли? Вы, конечно, знакомы с театром предстоящих сражений. Что б вы могли подсказать полезное нашей армии, скажем, в смысле направления удара или чего-то ещё?

Мюленфельс переглянулся с Реншильдом, и это не ускользнуло от короля. «Надо было выпроводить старика, — подумал Карл. — Наверняка этот немец запоёт с его голоса».

   — Вам, ваше величество, надо идти на Москву, — заговорил решительно Мюленфельс.

«Так и есть», — подумал разочарованно король, а вслух спросил:

   — Почему же именно на Москву?

   — Потому что Москва бурлит, вот-вот взбунтуется против царя.

«Вот это уже что-то новое».

   — И чем же она недовольна, эта Москва?

   — Стрижкой бород, ваше величество.

   — Чем, чем? — удивился король.

   — Дело в том, что царь, желая превратить своих азиатов в европейцев, повелел брить бороды. Кто хочет оставить бороду, тот должен платить за неё огромные деньги. Скажем, с купцов в год берётся сто рублей, с горожан — по тридцать.

Карл засмеялся, вместе с ним развеселились фельдмаршал и генерал-адъютант.

   — Нет, господа, царю Петру не откажешь в уме. Придумать такую статью дохода! Неужто из-за бороды и бунт может быть? — Король испытующе посмотрел на немца.

   — Так уже в Астрахани поднялся, ваше величество.

   — Из-за бороды?

   — Именно. Фельдмаршал Шереметев вместе с армией послан на усмирение.

Глаза короля заблестели в каком-то лихорадочном нетерпении. Немец понял, что угодил таким ответом.

   — Но и это не всё, ваше величество. На Дону казаки под предводительством некоего Булавина поднялись против царя. Едва вы подступите к Москве, взбунтуется и Первопрестольная.

Карл взглянул на Реншильда, тот кивнул головой: «А что я вам говорил?»

   — Ну что ж, бригадир, спасибо за сообщения. Надеюсь, фельдмаршал найдёт вам применение.

Король поднялся, вскочил и Мюленфельс поспешно. Карл едва кивнул на прощанье и быстро вышел, сопровождаемый генерал-адъютантом.

На улице уже начало смеркаться. На полдороге к штабу подбежал его адъютант полковник Хорд.

   — Ваше величество, там прибыл гонец от гетмана с пакетом.

Карл пошёл так быстро, что адъютанты едва не бежали за ним вприпрыжку. Войдя в свою горницу, он выхватил пакет у камергера.

   — Зажгите больше свечей. Здесь темно.

Пока король разрывал пакет, вытаскивал письмо, было зажжено ещё с десяток свечей.

Карл склонился к свечам, так что огонь едва не хватался за его золотистые длинные волосы, начал быстро читать.