«Без меня баталии не давать»

   — Их высочества курфюрстины Ганноверская и Бранденбургская просят пожаловать ваше величество отужинать с ними.

   — Чего он там молотит? — спросил Пётр Шафирова, а узнав, отрезал жёстко: — Скажи, я не пойду.

   — Скажи курфюрстинам, что герр Питер отказывается. Он не придёт.

   — Но почему? — выпучил глаза камергер. — Ведь это ж курфюрстины.

   — Ну и что ж, что курфюрстины, — сказал Шафиров. — Мы тоже не ниже их, а може, и повыше. Ступай, братец, ступай. Сказано же тебе, мы не придём.

Грустный воротился камергер к своим госпожам.

   — Как так не придёт? — возмутилась Софья. — Когда приглашают дамы, разве можно отказывать? Это ещё что за чудище? Мы тащились в такую даль, ночь не спали, а он не придёт. Сейчас же отправляйся назад, Вилли, и без царя не являйся. Если не приведёшь, лишу места, пойдёшь на конюшню навоз чистить. Отправляйся, я ничего знать не хочу.

Вилли поплёлся назад, но на этот раз ему в поддержку был ещё выделен дворецкий. Однако ответ был тот же: нет: Обескураженный дворецкий уже повернулся к выходу, но камергер остался стоять, лепеча:

   — Мне нельзя без царя... меня прогонят... я умоляю... — На глазах Вилли явились даже крупные слёзы.

   — Чего он там? — спросил Пётр Шафирова.

   — Говорит, его прогонят со службы, если он без тебя воротится, герр Питер.

   — Вот бабы, — покачал головой Пётр, — это ж надо так над слугой изгаляться. Ладно, скажи ему, мол, приду, но только чтоб, кроме курфюрстин, никого там не было. С ними посижу, так и быть, часок. Надо ж выручать парня.

   — Он говорит, там ещё музыканты.

   — Никого, я сказал. Музыканты у нас и свои есть. Будут один-два застольных слуги, и довольно.

Камергер летел назад как на крыльях, уже не разбирая дороги, все чулки даже сзади забрызгал. Софья, узнав об условиях гостя, поворчав: «Дикарь есть дикарь», — приказала всем удалиться, а итальянских музыкантов и певицу загнала в мезонин, велев сидеть там тихо, как мышкам.

   — Ступай, Вилли, веди царя.

Пётр взял с собой Меншикова и позвал Лефорта.

   — Идём, Франц, ты знаешь, как с этими принцессами надо обращаться. Да и переводчиком будешь, где надо.

Когда вышли и двинулись по сумеречной улице, Пётр увидел впереди у дома кучу народа, спросил камергера:

   — Что это там за люди?

   — Это все придворные курфюрстины, она их выгнала из дому, а они хотят видеть вас.

   — Я что им, слон? — проворчал Пётр и свернул в переулок. — Зайдём с задов.

Камергер не смел перечить, хотя очень хотелось ему пройтись перед своей дворней с царём рядом. А пришлось пробираться через сад, мимо дровяного сарая и конюшни, окончательно ухлюстав туфли.

Курфюрстины Софья и Шарлотта, оправив свои кринолины, сидели, не сводя глаз с входных дверей. Около были и присмиревшие Доротея с Георгом.

Но камергер вдруг появился с другой стороны, из кухни, и, вытянувшись, произнёс торжественно:

   — Его величество герр Питер!

И отступил, как и положено, уступая дорогу гостям.

Обе курфюрстины были ошарашены столь необычным появлением царя из поварни. Софья и забыла, что надо было сказать при этом. Смутились не только хозяйки, но и сам гость до того, что даже прикрыл рукой глаза.

   — О, государь, как мы благодарны вам за столь высокую честь, — заговорила наконец Софья, делая изящно книксен.

Лефорт перевёл её слова. Пётр смущённо пробормотал:

   — Я не могу говорить.

Но находчивый Франц Яковлевич перевёл, что герр Питер тоже безмерно счастлив видеть таких прекрасных дам. Однако ни Пётр, ни курфюрстины не поверили переводу, поскольку он оказался раза в три-четыре длиннее царской фразы.

   — Франц, не ври, — сказал сквозь зубы Пётр.

   — Что ты, Питер, разве я посмею.

Лишь принцессы тактично промолчали о своей догадке.

   — Прошу, ваше величество, разделить с нами скромный ужин, — пригласила Софья гостя к столу.

С двух сторон возле Петра сели Софья и Шарлотта. Он чувствовал на себе их любопытствующие взгляды, оттого сильно стеснялся и даже краснел, и от некоего волнения голова его дёргалась чаще, а лицо время от времени искажала невольная гримаса.

Говорила в основном Софья:

   — Ваше величество, как вам показалась наша страна?

   — Франц, скажи им, пусть называют меня просто герр Питер. Ваша страна прекрасна, я ей очарован, принцесса.

   — Чем она понравилась вам, герр Питер?

   — О-о, у вас есть море, прекрасные корабли, заводы. А какие у вас мастера!

Меж тем по знаку Софьи лакеи стали разливать по кубкам вино, принесли жаркое и начали раскладывать его по тарелкам. С лакеями курфюрстина объяснялась лишь знаками, не произнося в их сторону ни одного слова. Она была всецело поглощена высоким гостем.

Выпив вина и приступив к жаркому, Пётр наконец обрёл свойственную ему естественность, ел с аппетитом и довольно шумно, не обращая внимания на Лефорта, который знаками пытался объяснить Петру, для чего возле его прибора лежит салфетка. Франц тыкал себя в грудь, прикрытую салфеткой, призывая Петра сделать то же. Но где там!

   — Скажите, герр Питер, я слышала, что вы берётесь за всякую чёрную работу. Для чего это?