Читаем Без гнева и пристрастия полностью

— Я спать хочу.

— А я разговаривать. Десять лет общаюсь с тупыми злодеями, мрачными недоумками, скользкими марвихерами. А тут такая собеседница. Тонкая, эрудированная, образованная. Какой светильник разума!

— Но говоришь-то ты, а не твоя образованная собеседница.

— Образованная собеседница все понимает. Вот это и доставляет мне истинное удовольствие в общении с тобой.

— И с бутылкой.

— Как говорила девочка из анекдота: одно другому не мешает. Ну не хочешь коньяку, то хоть водички попей. И сядь наконец за стол. Выговориться хочется глаза в глаза.

— Глаза пока еще у меня. А у тебя уже залитые зенки, — заметила Ксения и тоже села за стол. — О чем же ты хочешь выговориться?

— О жизни своей, милая барышня.

— Начинай.

Он жалобно посмотрел на нее и умильно попросил:

— Выпей, Ксения, очень тебя прошу. Чтобы хоть какое-нибудь соответствие. Чтобы мне душевно раздеваться догола не стыдно было.

— А надо раздеваться-то?

— Надо. И не перед тобой даже, а перед самим собой. Итоги подвожу, бабки подбиваю. Когда этим занимаешься про себя, легко уходишь от острых углов. А вслух, да при умном человеке рядом обязателен ироничный, на грани мазохизма, самоанализ.

Ксения приняла немного коньячку и сообщила:

— Выпила. Приступай.

— Но еще не захорошело. На этом этапе у меня заготовлен пролог о нас с тобой под названием «узница и вертухай». Ты сидишь в темнице, а я, как безжалостный доберман, круглосуточно караулю тебя. Доберманом быть — роль-то не очень почетная, да? Но предыстория. Так называемый доберман легко и изящно переиграл таких волков, как названный твой папаша, сыщик всех времен и народов Смирнов и героический детектив Жорка Сырцов.

Он сделал паузу, чтобы налить себе и подлить ей. Ксения воспользовалась паузой:

— До мазохизма далековато. Пока ноздревщина.

— Ну выпей еще хоть немного! — попросил он. — И уж тогда выдам на всю катушку.

— Выпила, — сказала она, пригубив.

— Не хвастаюсь, нет. Просто хочу напомнить тебе о своих возможностях. Как ты, наверное, давно догадалась, я — паренек из привилегированных. Мой бывший отчим…

— Мама еще раз замуж вышла? — поинтересовалась Ксения.

— Почему? — удивился он.

— Потому что отчим уже бывший.

— Бывший он только для меня. С некоторых пор. Так вот, мой бывший отчим был весьма влиятельной фигурой при совке. И поэтому пасынок был определен в особую элитную школу. Есть такая в арбатских переулках, в здании бывшей гимназии. Естественно, что и мои однокашники были из семей социалистических аристократов. Эдакий снобистский мирок со своими правилами, со своими обычаями, своей иерархией. Даже полудетские влюбленности на стороне осуждались и пресекались довольно жестоко.

— Тебя такая вот влюбленность и подкосила?

— Не думай обо мне так хорошо. Я был достойным членом этого закрытого клуба. К десятому классу для нас все уже было распределено: этот в МГИМО, тот в МГУ, а та в иняз. И так далее. И тут, откуда ни возьмись, прямо к нашему выпуску — перестройка. Поначалу-то вроде ничего не изменилось для нас, пристроились все, куда хотели. Я особо никуда не хотел, но всем было известно, что я много книжек читаю и поэзию люблю. Определили на факультет журналистики. Проучился я там три года, насмотревшись за это время такого, что ни в сказке сказать, ни пером описать. — Он опять замолк, наливая и подливая.

Ксения поторопила:

— Ни сказать, ни описать… Значит, разговор окончен?

Перейти на страницу:

Все книги серии Милиционер Смирнов

Похожие книги