Люся удалилась, не вымолвив ни слова. Теперь можно рассмотреть, что на подносе. Скромный, но любимый «Джонни Уокер», тарелка со льдом, положенная водичка, сыр, оливки. То, что необходимо уставшему, в серьезных летах, деловому человеку, — не более того. Не торопясь, деловой человек подготовил все для первого приема и принял. Принял, правда, не по правилам, много: сразу сто пятьдесят. Пососал оливку, пожевал сырка, откинулся в кресле, ожидая бодрящего потепления внутренностей.
Решился. Выполз из кресла и, подойдя к камину, сдвинул в сторону одну из плиток бокового торца, за которой были плоская клавиша и микрофон. Юрий Егорович нажал на клавишу и стал ждать. Ждал долго, прежде чем из устройства донеслось:
— Хотел сказать вам, Юрий Егорович, спокойной ночи, но, судя по вашему сигналу, ночка-то как раз беспокойная. Встречаться надо обязательно?
— Да, — безапелляционно подтвердил Юрий Егорович. — Форс-мажор.
В одной из стен шале, которая была и частью ограды соседнего участка, существовала дверь-невидимка. Она открылась, и на пороге предстал Иван Вадимович Курдюмов в вечернем костюме, сверкающих штиблетах, будто фарфоровой сорочке, при галстуке-бабочке.
— Присаживайтесь, Иван Вадимович, — предложил Юрий Егорович. — Выпьем по малости.
— Форс-мажор — это ваш запой, Юрий Егорович? — спросил Иван Вадимович, не отходя от дверей. — Я проникал сквозь стены, как граф Монте-Кристо, не для того, чтобы принять участие в заурядной пьянке.
— Не хотите пить, не пейте. Но все-таки присаживайтесь. Мой рассказ и ваш совет.
Иван Вадимович уселся в кресло и в ожидании, от нечего делать поднял бутылку, рассматривая веселого сквайра на этикетке.
— Они засекли мои встречи с Марковым, — мрачно сообщил Юрий Егорович.
Продолжая любоваться джентльменом в красном рединготе и коротких сапожках, Иван Вадимович невозмутимо ответил:
— Что и следовало ожидать. Они же совсем-совсем неглупые люди и многопрофильные профессионалы. Им ничего не стоило просчитать канал, по которому пройдут логуновские суммы. Просчитать — просчитали, а ничего не докажут. Поддержка движения «Патриот» — инициатива состоятельных акционеров крупного частного банка, только и всего. Вы, надеюсь, умолчали о том, что в курсе того, как ушли из швейцарского банка эти сорок процентов?
— О чем вы говорите! — убежденно возмутился Юрий Егорович. Получилось вполне правдиво. Не рассказывать же, что, доведенный казаряновской беспардонной атакой до трусливого ступора, он вступил с ним в полемику о правонаследии, тем самым полностью подтвердив все догадки смирновской команды.
— В общем, нам пока не о чем беспокоиться, Юрий Егорович. — Иван Вадимович взял чистый стакан и налил-таки себе, как положено воспитанному человеку, немного, граммов пятьдесят. Юрий Егорович дождался, когда гость выпил и закусил, и добавил малоприятного:
— Они знают, что Маркову ушла только малая часть, и почти точно ее определили.
— Они не знают, они предполагают. — Иван Вадимович не утерпел, налил себе еще, посмотрел виски на просвет. — Ну и пусть себе предполагают.
— Они грозились обнародовать всю историю с письмом патриарха и дактилоскопическим ключом. Представляете, какой будет скандал?
Иван Вадимович выпил и вторую. Отдышался и спросил:
— Кто из них с вами работал? Кто, так сказать, вас трепал?
— Казарян.
— Все ясно. Психическая атака на устрашение. И вы, конечно, сильно испугались. Нет, нет. Я ни в чем вас не виню. Такого крокодила не мудрено испугаться. Но испугались вы все-таки зря. Скандала быть не может уже только потому, что отсутствует главная фигурантка — Ксения Логунова.
— Как отсутствует? — ужаснулся Юрий Егорович. От слова «отсутствует» все опустело внутри. Остановилось сердце, не шумели легкие, упал куда-то желудок. Вилы. Вилы, обещанные Казаряном всерьез. Представил вживую эти вилы, блестящими своими четырьмя остриями входящие в его мягкую беззащитную грудь. От воображаемого удара ушла пустота. Остался только страх. Он крикнул тому, кого сейчас не боялся: — Вы убили ее!
— Побойтесь Бога, Юрий Егорович, — интеллигентно возмутился Иван Вадимович. — Я сказал — отсутствует. И будет отсутствовать несколько дней. Только и всего.
— Мне теперь не Бога надо бояться, — мрачно заметил немного успокоившийся Юрий Егорович. — Она — заложница?
— Ну какая она заложница! Мы что — выкуп за нее требуем? Просто изолировали для того, чтобы смирновской команде было чем заняться помимо поиска в наших краях.
— Ну а что может измениться за несколько дней?
— Все. За это время будут бесповоротно ликвидированы концы в любой, в самой малой мере ведущие к нам.
— Вашими устами да мед пить.
— Кстати, давайте выпьем, — весело предложил Иван Вадимович. — Когда вы в первый раз предложили, вроде и не хотелось. — И укорил сам себя: — А теперь вон как раскочегарился!
Он разлил по стаканам. Юрий Егорович тускло поинтересовался:
— А за что?
— Хотя бы за нашу встречу. — И сразу же выпил. Закусив, дополнил: — И за завтрашнюю вашу встречу с Марковым.
— Это еще зачем?