Ему опять вспомнились строчки старого ярмарочного зазывалы, те, в которых говорилось, что надо платить, если хочешь играть, так что подходите, джентльмены, и выкладывайте денежки. Но чаще бывает, что это не вы играете, а вами играют. Разыгрывают, как идиотов. И сейчас Ральф себя чувствовал именно таким идиотом. С чего бы?
Потому что есть куча вещей, которые ты никогда не поймешь
Точно так же.
Ощущение, будто невидимые руки толкают тебя в темный тоннель, где может таиться все что угодно, стало сильнее. Ощущение, что тобой манипулируют. Он чувствовал себя таким маленьким… и растерянным… и ранимым.
– Н-ну в-вот мы и в-вернулись, – сказала Луиза, стуча зубами. – Сколько сейчас времени, как ты думаешь?
Ральфу казалось, что уже часов шесть, но когда он посмотрел на часы, оказалось, что они остановились. Почему-то он вовсе не удивился. Он даже не помнил, когда последний раз их заводил. Наверное, утром во вторник.
Он посмотрел в юго-западном направлении – на Общественный центр, что возвышался, как остров над морем автостоянки. Ранние солнечные лучи отражались веселыми бликами от кривых берегов его окон; при таком освещении он выглядел как увеличенная копия офисного здания, в котором работал Джордж Джетсон. Черный саван, окружавший здание всего несколько мгновений назад, теперь исчез.
Нет, он не исчез. Не обманывай себя, дружок. Сейчас его просто не видно, но он никуда не делся. Он по-прежнему тут.
– Еще рано, – сказал он, покрепче прижимая Луизу к себе, потому что промозглый ветер свирепствовал не на шутку, сдувая волосы – в которых теперь было столько же черных прядей, сколько и белых – у него со лба. – Но скоро будет поздно, мне кажется.
Она согласно кивнула.
– А где Л-л-Лахесис и К-к…
– На уровне, где нет ветра, который норовит сдуть твою задницу с крыши. Пойдем. Давай найдем дверь и поскорее уйдем с этой чертовой крыши.
Однако она задержалась на месте, дрожа всем телом и глядя на город.
– Что он сделал? – тихо спросила она – Если он не подложил туда бомбу, то что он мог сделать?
Может быть, он таки подложил туда бомбу, а собаки с их тренированными носами просто еще не сумели ее найти? Или, может быть, это какое-то взрывчатое вещество, которое собаки просто не обучены находить? Канистра, припрятанная на крыше, какая-нибудь особенная взрывчатка, спрятанная в туалетный бачок. В конце концов Эдди зарабатывал на жизнь, работая с химическими веществами… пока не оставил работу и не заделался психом на полный рабочий день. Может быть, он планирует отравить их всех газом, как крыс.
– О Боже, Ральф! – Луиза положила руку на грудь и посмотрела на него широко открытыми испуганными глазами.
– Давай, Луиза. Давай уйдем с этой чертовой крыши.
В этот раз она пошла почти добровольно. Ральф повел ее к двери с крыши… которая, как он надеялся, не заперта.
– Две тысячи людей, – почти простонала она, когда они подошли к двери. Ральф вздохнул с облегчением, когда ручка повернулась под его рукой, но Луиза обхватила его запястье холодными пальцами, не давая ему открыть дверь. Ее взгляд был полон безумной надежды.
– Может быть, эти коротышки врут, Ральф? Может быть, они сами что-нибудь замышляют, что-то такое, чего нам не понять, и они лгут?
– Мне кажется, что они вообще не могут лгать, – медленно проговорил Ральф. – Вот где самая задница, Луиза: мне кажется, что они не могут. И к тому же не забывай про это. – Он показал на Общественный центр, на грязную пленку, которую они сейчас не видели, но о которой оба знали, что она все еще там. Он накрыл ее холодную руку своей, открыл дверь с крыши и пошел вниз по лестнице.