Бесоборец

Ситуацию спас прозвеневший звонок. И первокурсники поспешили в класс, вталкивая незадачливых аристократов внутрь. Муромцева громко фыркнула и заняла место у окна. А спустя пару минут, в аудиторию вошел преподаватель. И по классу послышались шепотки.

— Сам Карамзин! — тихо ахнула сидевшая рядом со мной девушка. Та самая, с которой мне довелось поболтать у аудитории.

На вид ему было около тридцати пяти. Высокий, поджарый, с широким лицом и прямым носом — он производил впечатление сосредоточенного на чем-то своем человека.

Мужчина прошел к учительскому месту. Поставил на стол потертый портфель, снял пиджак и повесил его на спинку стула.

Ученики дружно встали, приветствуя преподавателя. Но мужчина только махнул рукой.

— Да сидите вы, — начал он отрывисто. — Итак, меня зовут Иван Сергеевич Карамзин. И я буду преподавать курс истории. Ну, давайте знакомиться?

Я зевнул и покосился в окно. На площади прогуливался народ. Последние теплые дни. Скоро в город придет осень, небо затянут серые тучи…

Кто-то задел меня по плечу, и я мигом обернулся. Никого. На столе меня ждал сюрприз. Игральная карта, рубашкой вверх, спрятанная под книгу, лежащую на самом краю стола. Сюрприз был организован так, чтобы я не заметил его сразу, иначе зачем было прятать это послание. Я перевернул ее и усмехнулся.

— Что вытащили из колоды, юноша? — донесся до меня повеселевший голос учителя.

— Туз пик, — я повернул карту преподавателю. Тот удивленно поднял брови:

— Вот как? Вы знаете, что означает сие послание?

— Черную метку, — ответил я. — Его вручали подозреваемому в предательстве. Получивший ее с того самого момента являлся персоной нон грата в широком пиратском кругу.

— Занятно, — Карамзин посмотрел на меня внимательно, — кому же это вы так не угодили, мастер? Вас не рады видеть в стенах этого заведения.

В аудитории раздалось несколько приглушённых смешков. Но стоило преподавателю обернуться, как все веселье мигом стихло.

Я лишь пожал плечами.

— Кстати, вы не представились, — напомнил Карамзин. — Хотя, судя по вашему гербу, принадлежите семье Святогоровых. Наверное, Никита?

В последней фразе было больше утверждения, нежели вопроса. И я кивнул.

— Отлично. Не расскажете, что означает ваш герб? — продолжал Карамзин. — История государства состоит из истории семей, которые это государство основали. Прошу.

Он указал к доске, а сам присел на край стола и скрестил на груди руки. И я вышел к ожидающему преподавателю:

— Каменный остров, — пояснил я. — Готовы к любой атаке.

— А девиз? — продолжал любопытствовать Иван Сергеевич.

— Кто прав тот смерти не боится. Так сказал мой предок перед битвой с Византийцами.

Карамзин кивнул:

— Отлично. Святогор — основатель был образцом смелости и чести. Как и Карамаз. Ну и сам Святослав, само собой. Хорошо, юноша. Корни семьи забывать не стоит.

— Кто забывает свою историю, тот предает предков, — произнес я, и Карамзин кивнул:

— Все верно. Ну, присаживайтесь. А вы? — он уже переключился и указал на одного из друзей Добрынина. — Из какой семьи?

Парень встал:

— Чеховы.

И знакомство началось. Карамзин умел работать с аудиторией. И полтора часа пролетели быстро.

— На этом позвольте откланяться, — едва прозвенел звонок, Карамзин склонился в поклоне. — Любите страну.

По классу пролетел ропот разочарования. Но преподаватель лишь улыбнулся:

— Следующее занятие будет очень скоро.

Он подхватил портфель и пиджак и вышел из кабинета. Один за другим, мы начали подниматься со своих мест и двигаться к выходу.

— Эй, Святогоров, ты говорил, что всегда готов к бою? Как тебе такое?

Я активировал броню за секунду до того, как в спину ударил вихрь песка. Он врезался в щит и осыпался на пол. Развернулся. Напротив стояло четверо. Добрынин, Чехов, Вольгин и Кожемякин. В воздухе чувствовалась сила. Пожал плечами:

— Ну, раз так желаете.

— Эй, бой-то в меньшинстве.

Оборачиваться я не стал. Но судя по голосу, в аудиторию вернулась Муромцева.

— Тебе чего? — недовольно спросил Добрынин.

— Согласно правилам, если одна из сторон бьется в меньшинстве, любой желающий может уравнять бой, — Виктория встала рядом со мной.

Я обернулся к ней:

— Не стоит, княгиня. Я справлюсь. Прошу вас быть свидетелем, что эти господа напали на меня первыми.

Муромцева кивнула:

— Услышано.

Я повернулся к противникам и спокойно спросил:

— Ну, начнем?

И начал, не дожидаясь подтверждения. Священный молот, усиленный словом Силы, ударил в гущу четверки, раскидав бойцов. А следом я коснулся плетения витязя, и сотканный из света рыцарь ударил плечом Добрынина, сбивая с ног. По полу прокатилась волна очищения, подбрасывая противников, а в Добрынина тут же ударила кара. Она упала сверху, впечатав бойца в пол. Доски хрустнули, из груди оппонента вырвался хрип, и парень застыл, раскинув руки.

Краем глаза я заметил, как Чехов, в которого прилетела моя первая атака, поднимается на ноги. Бросил в него плетение возмездия, и волна света швырнула бойца к стене. А я добавил Правосудием. Широкий щит врезался в противника, впечатав в кирпич.