Бесоборец

Я бы предпочел ехать на «Консуле», но на нем мы сегодня уже ездили в магазин. А появляться два раза за день на одной и той же машине наверняка также считалось признаком дурного тона. Уточнять это у сестры я не стал. Не хватало еще сильнее разозлить фурию.

Водитель уже ожидал нас у автомобиля. Открыл дверь, помогая нам сесть. А затем машина тронулась, выезжая с территории особняка.

— Урожденная Федорова и княжна Святогорова едет на прием к бастарду… с бастардом, — пробормотала сестра, глядя в окно. — Хорошо, что маменька этого не видит. За такое меня бы точно лишили наследства.

— Не понимаю, в чем разница, бастард ты или аристократ, — пожал плечами я. — Сила у всех одинаковая.

Анастасия повернулась ко мне:

— Ты серьезно? — скривившись, уточнила она.

Я кивнул:

— Ну да.

Девушка какое-то время помолчала. Затем ответила:

— Бастарды всегда несут плебейские корни. Истинные аристократы никогда не будут считать наполовину простолюдинов равными себе. У каждой семьи, даже самой молодой, есть история. Я молчу про нас, где в каждом поколении рождалась легенда, которая прославила свое имя и имя семьи в веках. А у бастардов какая история?

— Ну, мой отец был урожденным Святогоровым, — не согласился я. — Значит, я тоже часть семьи.

— Ага, — холодно усмехнулась Анастасия. — Нежеланный ребенок, которого оставили в приюте. У каждого аристократа по два десятка потомков. Но только те, кто был рожден в браке, получать фамилию. Остальным ничего не светит.

— Некоторые бастарды становятся купцами или покупают титул.

Сестра фыркнула:

— Таким дворянам никто не подаст руки в приличном обществе. «Заводные» это…. недоразумение. Бастарды ненавидят их за то, что они называют себя дворянами, а аристократы презирают за происхождение.

— Но дела с такими дворяне иметь все же будут.

— Если у них нет покровителя, чтобы защитить титул и капитал. Деньги, братец, это деньги. Они вне сословий.

Я только головой покачал. Когда дело касалось денег, снобизм аристократии бесследно испарялся. Вот тебе и нравы.

На территории особняка Муромцевых уже стоял десяток машин. Дворецкий семьи спустился с крыльца, открыл дверь, помогая нам выйти. Сестра первым делом осмотрела номера припаркованных авто. Удивленно подняла бровь. Но ничего не сказала.

— Прошу за мной, — поклонился слуга и пошел к крыльцу. Мы последовали за ним.

Дом мало чем отличался от особняка моего отца. Такой же высокий, светлый, с добротной мебелью и витражными окнами.

Гости, в количестве пары десятков человек, уже собрались в холле. И я не знал никого из присутствующих здесь. Кроме княгини Алешиной. Гости разбились на группы, общались, пили вино, играли в «Мотыгу». Одеты девушки были под стать моей спутнице — роскошно и ярко. Мужчины выглядели проще, но некоторые хвастались эполетами и яркими нашивками на погонах кадетских курток.

— Наша задача обойти всех этих до конца вечера, — шепнула мне на ухо Анастасия. — Пообщаться, завести знакомых…

— Уж ты — то точно знаешь всех собравшихся тут, — улыбнулся я.

— Знаю, — не стала отрицать сестра. — Но многих я давно не видела. Да и обстановка в Союзе не стоит на месте. Можно узнать, кого отстранили от государева двора. Как, например, отца вон той милой девочки.

Она посмотрела в сторону группы из четырех человек. Двух девушек и мужчину лет двадцати пяти. Лицо одного из парней показалось мне смутно знакомым.

— Видишь? Темноволосая — это хозяйка особняка. Мадам Виктория. А вторая — младшая княжна Юсупова. Кристина. Ее отца недавно посадили в крепость святых Петра и Павла. Вот с ней я общаться не советую. Во всяком случае, до того, как разрешится дело с ее папенькой.

— О как, — протянул я, оценивая девушку. Симпатичная. Очаровательная, со светлой кожей и выразительными чертами лица. Большие голубые глаза подчеркивали длинные пушистые ресницы, а темные брови, придавали особое выражение, делая ее… запоминающейся.

— Да не пялься на нее так! — тут же дернула меня за рукав сестра. — Ты как будто из деревни!

Но девушка уже заметила мой взгляд. Смущенно улыбнулась. А вслед за ней обернулась и хозяйка дома. Помахала рукой и направилась в нашу сторону, чтобы поприветствовать.

— Ох уж эти плебейские манеры, — вздохнула Анастасия, оценив жест Муромцевой. — Не понимаю, за что она получила титул?

Впрочем, говорила она тихо. И быстро. Потому что Виктория уже подошла к нам. Высокая, красивая, с отличной осанкой, которая выдавала в ней тренированного бойца. Ее черные волосы были подстрижены короче, чем принято у аристократок, а синяя удлиненная прядь придавала облику хищный вид.

— Приветствую вас в скромном родовом гнезде, — произнесла она и сделала глоток из бокала. — Мастер Никита Павлович, Анастасия Павловна.

Анастасия изобразила некое подобие реверанса. Я кивнул, как учил меня Матвей. Не слишком низко, как это делают слуги, но и не едва заметно, чтобы не выказать пренебрежение к собеседнику.

— Как жизнь, княгиня? — с улыбкой поинтересовалась сестра.

— Стабильно, — ответила Муромцева. — По сравнению с казармами «Висельников» даже отлично.