Бесконечный плей-лист Ника и Норы

Я представляю, как Ник и Нора сейчас выглядят в глазах тетушки Хильди и дядюшки Пришельца, отражаясь в их, надеюсь, близких к деменции мозгах как на пленке «полароида». Ник: без рубашки, еще в штанах, но молния расстегнута и трусы спущены, ладони прижаты к стенке автомата со льдом. Нора: влажные волосы растрепаны после того, как Ник массировал ей голову, в мокрых штанах с расстегнутой верхней пуговицей и тоже без рубашки, но грудь прикрыта черным лифчиком на шнуровке; только что опустилась на колени. ПОПАЛИСЬ.

Надеюсь, тетушка Хильди заметит, как аккуратно я сложила куртку Сальваторе. Пусть это мне зачтется.

Потрясенное молчание, кажется, тянется вечность, а потом Ник, наконец, поднимает взгляд на тетушку Хильди и говорит:

– Не будете ли вы так любезны выключить свет, когда будете выходить?

Теперь ее черед произнести: «О боже». Но, благослови Бог ее добрую душу, она снова щелкает выключателем. Перед этим она на прощание бросает на меня взгляд, и я готова поклясться, что в последнюю затянувшуюся секунду она понимает, как я голодна. Уверена, в какой-то момент своей жизни она чувствовала нечто подобное, и она подмигивает мне, а потом они уходят, и я рада, что Дядюшка и Тетушка все же получили неплохое зрелище за свои деньги, затраченные на отпуск в Нью-Йорке. Теперь, когда на 42-й улице больше нет магазинов с порнухой, мы с Ником можем стать послами доброй воли для этого города. Нужно не забыть обсудить это с мэром.

Тьма возвращается к нам, но мы уже остыли. Теперь Ник говорит нормальным голосом, а не шепотом:

– Может, мы пока еще не готовы к этому?

Его суждение совершенно серьезно – и справедливо – и все-таки мы почему-то смеемся. Нас смешит абсурдность происходящего, а может, мы смеемся от облегчения, что благодаря абсурдному стечению обстоятельств все не зашло слишком далеко.

Наверное, тетушка Хильди встретила на выходе из комнаты мой мозг и попросила его вернуться, потому что я беру в руки рубашку и куртку Сальваторе. Ник тоже одевается. Поверить не могу, как я благодарна, что нас застали врасплох. Я так сильно его хочу. Но еще слишком рано. Подозреваю, что поезд, который часто останавливается и трогается вновь, все равно рано или поздно доедет до станции. Так чего ради торопиться?

Мы одеваемся, вот только наша одежда по-прежнему мокрая, и мы по-прежнему смеемся и одновременно обнимаемся, прислонившись к автомату со льдом. Ник неудачно толкает меня, и лед сыплется на пол из автомата, сыплется на нас, как хренова лавина, и нам остается только засмеяться еще громче и убежать.

Мы целуемся в коридоре, прислонившись к стене.

Мы целуемся в прозрачном лифте. Мы катаемся вверх и вниз, не переставая целоваться. Снаружи время идет вперед, но внутри оно словно остановилось, потому что у нас собственное расписание: целоваться, смеяться, касаться друг друга, дышать, принимать, желать, надеяться. Любить.

Я совсем не знаю эту Нору – любительницу риска, искательницу приключений. Я – симпатичная еврейская девочка из Энглвуд-Клифс, Нью-Джерси. Может, у меня маленький грязный рот, но меня ни разу не заставали врасплох, когда я занималась сексом, тайком проникнув в отель «Марриотт», твою ж мать. Думаю, я могла бы рассмотреть «Риц-Карлтон» или «Четыре сезона» в качестве возможных вариантов, но «Марриотт» – на фиг! И все-таки я здесь. И именно здесь я хочу быть. Что за заклинание этот парень наложил на меня?

Я совсем не знаю эту Нору, но она мне нравится. Надеюсь, она неплохо проведет время, учитывая, как долго она находилась в заточении.

Двери лифта открываются на первом этаже, охрана отеля приветствует нас и провожает к выходу, и я подавляю желание устроить с ними долгую серьезную дискуссию о базовых принципах гражданских свобод, лежащих в основе нашего государства. Меня останавливает только то, что тогда я проведу меньше времени с Ником.

Так что мы с Ником выходим на улицу, держась за руки и все еще смеясь. Мы по-прежнему мокрые после того дождя и вспотевшие после объятий. И мы чувствуем себя головокружительно, потому что встает солнце, мы находимся в центре мира, в центре нашей собственной вселенной, наступила весна, и воздух пахнет сыростью и чистотой. Боже, благослови Манхэттен, знаете ли – сейчас, наверное, шесть утра, воскресенье, но мусоровозы уже расползаются по улицам, а на Таймс-сквер работники городских служб в ярко-оранжевой форме убирают следы прошедшей ночи. Даже запах свежего весеннего дождя не может полностью перебить запах духов «О-де-Таймс-сквер»: моча/мусор/рвота, но почему-то именно здесь, именно сейчас запах кажется идеальным.

– Куда? – спрашивает Ник, и я отвечаю:

– Домой.

Нам нужно найти «юго» по имени Джесси и понять, как выбраться с этого острова.

У меня так много дел. Разобраться с Кэролайн. Решить вопросы с колледжем. Узнать получше Ника. Нагуглить разнообразные сексуальные приемы.