Бермудский Треугольник (СИ)

— Вазген Григорьевич, можно честно? — отбросив уставной тон, спросил Герман и, уловив кивок, продолжил, — Мы в Афганистане, худо-бедно военную лямку тянули, и пулям не кланялись, и чужие жизни не спросясь обрывали… Поэтому нам было мало дела до общепринятых условностей. Говорили то, что думали, и как дети радовались представленной свободе. Через три года мы снова окажемся на войне. Не в уютном посольстве, а на самой обычной войне. О какой разведке вы говорите? Я опять перекину через плечо автомат и буду с афганскими партнёрами строить то, что там построить невозможно. Вы меня понимаете, Вазген Григорьевич?

Полковник улыбнулся.

— Не седлай меня, капитан, я в конном строю уже четвёртый десяток… Принимай всё как есть и не высовывайся, да и друзей своих попридержи… Ну, что это за выражение: «Сталина на них не хватает!»

— А это кто?

— Твой друг Дятлов!

— Не помню, чтобы он такое говорил!

— Тебя в тот раз рядом не было… В автобусе кому-то из второкурсников заявил…

— Вслух?!

— А как же иначе! — полковник тяжело вздохнул, — Береги друзей, Герман. Видишь, что зарываются — осади. Не справляешься — мне скажи! Согласен?

— Так точно, товарищ полковник!

— Ладно уж, иди к своему «Треугольнику», а то в нём уже волнения начинаются. Вон они, глаз с тебя не сводят. Да не говори своим о нашей беседе. Лишняя информация никому пользу не приносила.

Когда Поскотин вернулся, друзья встретили его напряжённым молчанием. Первым не выдержал Веник:

— О чём шептались?

— Да всё больше о мелочах. Сказал, что мы, дескать, такие же Мушкетёры, как наши жёны — балерины. И вообще в районе «Бермудского треугольника» воняет так, что руководство серьёзно озабочено нездоровой атмосферой в его акватории. В этой связи меня уполномочили докладывать о всяких природных анамалиях в этом районе! Всем понятно!?

— Я так и знал! — заломил руки Вениамин. — Стукач! И зачем я только с тобой связался! Шурик, пошли, обсудим судьбоносные решения майского Пленума ЦК КПСС по аграрному вопросу.

— Не забудь, когда будешь мыться в душе, упомянуть, что я их тоже разделяю…

— Какой кошмар! Что, Николаич, и там слова лишнего уже сказать нельзя?

— А то!

Капитан Дятлов, наблюдая за перепалкой, улыбнулся в усы и подвёл черту под дискуссией.

— Кончай перекур! С вашими языками не в разведке, а на эстраде работать, куплетисты вы, хреновы. Пошли вещи собирать. Завтра с утра — в Тулу.

«Партизаны»

Утром следующего дня разношёрстное воинство выстроилось на плацу. Слушая напутственные слова командиров, Герман всё более погружался в тоску. За его плечами была настоящая война, не малое количество военных сборов, на одном из которых он был полновластным командиром. Его хандра объяснялась ещё и тем, что все эти игры в солдатики не будут востребованы там, в Афганистане. Каждая новая война не похожа на прежнюю и тем более на ту, к которой готовятся.

Прозвучала команда «по машинам!». Поскотин поднял свой рюкзак и поплёлся к автобусам. Его обгоняли разгорячённые товарищи, спешившие «застолбить» удобные сидения. Войдя в салон, он увидел лишь одно свободное место. Его однокурсники и друзья, сгруппировавшись по интересам, беззаботно общались. Ветеран военных сборов уселся рядом с тучным слушателем, который из-за отсутствия шеи просматривал журнал, подняв его на уровень головы.

— Что читаем? — вежливо осведомился Герман.

— «Моделист-конструктор».

Поскотин удивлённо замолчал, устремив взгляд на толстяка. Насколько он успел заметить, слушатели интересовались преимущественно газетами и журналами на общественно-политическую тематику. «Партнабор» зачитывался «Проблемами мира и социализма», «Коммунистом», «Партийной жизнью» и «За рубежом». Оперсостав штудировал «Крокодил», «Юность», «Иностранную литературу» и «Новый мир». Свои пристрастия в периодике бывший «физтеховец» старался не афишировать. Он, словно революционер-подпольщик, украдкой читал журналы «Химия и жизнь», «Изобретатель и рационализатор», «Радио» и «Советское фото», а в редкие свободные минуты увлечённо решал задачи из молодёжного журнала «Квант». Вид партийного функционера, уткнувшегося в технический журнал его не мало озадачил.

— Пётр, — представился представитель номенклатуры, — А фамилию опять забыл! Ах да — Царёв! — он обернулся к соседу всем телом и обдал его терпким запахом дорогого мужского одеколона.

— Герман Поскотин.

Соседи обменялись рукопожатиями.

— Я думал, «ваши» таких журналов не читают, — с удивлением заметил выпускник физико-технического факультета.

— А какие журналы должны читать «наши»? — ухмыльнулся Царёв, обводя взглядом своих товарищей, углубившихся в чтение партийной прессы, — Эти, что ли?

— Ну, да…

— Грешен, и такие просматриваю, но больше — по конструированию летательных аппаратов. Люблю, признаться, воздухоплавание не меньше, чем родную партию.

Его попутчик заёрзал и несколько раз оглянулся по сторонам. Пётр с усмешкой посмотрел на соседа и продолжил.

— У нас недалеко от Каунаса есть центр планерного спорта. Аэродром Поцюнай. Слыхал о таком.

— Нет, а это где?

— Я же говорю, недалеко от Каунаса.