Бермудский Треугольник (СИ)

Смена имени ни для кого не проходит бесследно. Германа, лишившегося коренной украинской фамилии, будто подменили. Он, словно буддийский реинкарнант, отличавшийся в прежней жизни послушанием и умеренностью нрава, вдруг ощутил настоятельную потребность к «перпендикулярному» поведению. И первое, что он сделал, — сошёлся с двумя лоботрясами, склонность которых к разного рода авантюрам отчётливо проявлялась в топографии их лиц. За короткое время общения мужской «треугольник», миновав фазу распределения углов, обрёл окончательную геометрию и вскоре получил почётное звание «Бермудский» из уст куратора группы, полковника Геворкяна, который застукал троицу за распитием спиртного в мужском туалете. Несмотря на разницу в характерах, социальная ячейка оказалась на удивление устойчивой. Её величественный тупой угол венчал капитан Дятлов — высокий лысеющий брюнет с коротко стрижеными усами и выпуклыми влажными глазами. В его облике угадывались признаки великих реформаторов: бесовская натура Петра I-го, суровый аскетизм Гамаль Абдель Насера и сентиментальность де Голля. За отсутствием спроса на героев в условиях развитого социализма, Александру Дятлову ничего не оставалось, как, поборов гордыню, смириться с образом добродушного и невозмутимого великана, основательного в поступках и проявлениях мужской дружбы. Его друзья, старший лейтенант Мочалин и капитан Поскотин, от природы лишённые внутреннего равновесия, заняли свободные углы, где, движимые неуёмной энергией, стали растягивать конструкцию в противоположные стороны, тем самым придавая ей дополнительную устойчивость. Герман, в редкие минуты покоя напоминавший персонаж учебных плакатов по технике безопасности в быту, стоило ему ожить, удивлял окружающих непостижимым сочетанием черт героев первых пятилеток и плутовских романов. Облик Вениамина, отдаленно напоминавший истукана с острова Пасхи, напротив, был величественным и даже надменным. Однако, стоило задуть недобрым ветрам, его классические для Полинезии черты языческого бога — крупный нос и отвислые мясистые уши — увядали; «каменные» детали оплывали, а узкие от природы плечи, словно взывая к жалости, опадали.

Индусы, персы и душ с прослушкой

Все первокурсники режимного Института вне зависимости от прошлого военного опыта, званий и воинских заслуг были обязаны проходить двухнедельные сборы в учебном центре воздушно-десантной дивизии под Тулой. Для конспирации более полусотни курсантов вносились в списки так называемых «партизан» — офицеров-запасников ВДВ, проходящих плановую переподготовку в войсках. За несколько дней до сборов будущих разведчиков свели в усиленный взвод из четырёх отделений. Три из них были укомплектованы партнабором с редким вкраплением молодёжи из престижных языковых вузов. Самое большое отделение состояло из оперов, которые должны были изучать языки фарси и хинди. «Персы» готовились для службы в советническом аппарате Афганистана, а «индусы» — для работы с легальных позиций в представительствах СССР среди известного по многочисленным сказкам народа Индии. Герман с Шуриком были персами, а Веник — индусом. Незадолго до начала сборов к «Бермудскому треугольнику» примкнул ещё один молодой «индус» из Азербайджана. Звали его Али-заде Налимов. Свою настоящую фамилию Алик, как он представился друзьям, тщательно скрывал, по причине, как предполагали, её неблагозвучия. Налимов был единственным слушателем из объединённой группы «персо-индусов», кто пришёл с «гражданки». Молодой выпускник МГИМО, в отличие от матёрых оперов, до поступления в Институт в совершенстве овладел тремя языками. «Юнга», как его ласково прозвали старшие товарищи, быстро влился в офицерский коллектив и вскоре, недолго поколебавшись в выборе друзей, решительно примкнул к набирающему силу «Бермудскому треугольнику», заняв с подветренной его стороны место активного наблюдателя.

В группу персоязычных были включены двое из партнабора — туркмен Хайдар и таджик Дамир. Поначалу они держались особняком, сторонясь даже своих коллег из партийной элиты, но вскоре сошлись с однокурсниками и после некоторых колебаний вступили в доверительные отношения с членами «Треугольника». Наиболее сплочённое сообщество было представлено офицерами-пограничниками. «Зелёные фуражки», переведённые в Институт с южных и юго-восточных погранзастав были типичными строевыми офицерами с навыками ведения агентурной разведки в приграничной полосе. Они с изрядной долей иронии относились к однокашникам, проявлявшим чудовищную дремучесть во всём, что касалось военного дела.

Социальные процессы в формирующемся коллективе будущих разведчиков находились под пристальным контролем руководства Института, которое не оставляло надежд своим питомцам на сохранение тайн их личной жизни. Всё здание было нашпиговано аппаратурой наблюдения и слежения, поэтому слушатели могли доверять друг другу свои тайны либо во время увольнительных, либо на фоне природного ландшафта, ограниченного высоким забором секретного объекта.