Беркут (Щегол-3)

…Рюкзаки четверых дюжих мужчин лет пятидесяти, выгрузившихся с сравнительно небольшой, но наглухо забронированной посудины, внушили уважение не только размерами, но и предположительным весом. Тем не менее, после взаимных приветствий, представлений и мини-брифинга, проведенного мною, как-то очень уж легко взмыли в воздух, оказались за широченными плечами здоровяков и вдавили бедняг в землю еще основательнее. Особо высокоранговых Одаренных среди этой четверки не было — они «светились», как крепкие Витязи — но, по моим ощущениям, либо несколько лет «ассистировали» Ксении Станиславовне во время экспериментов с метаморфизмом, либо прошли не один и не два этапа соответствующего «тюнинга». В общем, предлагать им помощь я и не подумал — еще раз повторил, что мы ведем, а они несут и реагируют только на четыре команды, дал команду начинать движение и ломанулся вверх по склону.

До седловины, за которой начинался спуск в смежную долину, дошли чуть менее, чем за четыре часа, полюбовались на умопомрачительно красивое звездное небо, подставили лица легкому намеку на ветерок, сделали по глотку «подпитки» и пошли вниз по узенькой звериной тропке.

При этом «жили» в прозрениях, хотя очень сильно сомневались, что за время нашего отсутствия популяция живности в этой части Пятна успела восстановиться.

Да, мелочь засекали, и достаточно регулярно. Но рыжие полевки, белки, бурундуки, кроты, зайцы, поползни, чижи, рябчики и им подобные обитатели этих лесов нас не атаковали. Вот мы и перли в нужном направлении, как танки. Ближе к полуночи положили охамевшую росомаху, а в районе двух ночи — мишку, вышедшего из спячки и с голодухи решившего подзакусить нами.

Последний был «пятерочкой», поэтому Искорку мы вырезали. Вместе с двумя чем-то понравившимися энергетическими узлами. А уже минут через пятнадцать-двадцать подвели «носильщиков» к знакомым воротам, завели на территорию тренировочной заимки Вронских и коротко описали наши планы на ближайшие пару часов:

— Сейчас мы быстренько сгоняем к змеиным оврагам, потом пробежимся по округе и вернемся обратно часам к шести утра. Большой сруб — в вашем распоряжении, а баньку займем мы. Кстати, количество зверья оценили?

— Его практически нет… — пробасил невысокий, но очень широкоплечий дядька.

— Угу… — кивнул я. — Но до нашего возвращения не выходите во двор по одному. На всякий случай.

— Не выйдем… — твердо пообещал все тот же здоровяк и добавил: — Игнат Данилович, Ксения Станиславовна передала для вас два термоконтейнера с горячей едой и поручила нарубить вам дров, натаскать воды и выделить десять литров керосина для вашей лампы.

— Контейнера и керосин заберем после того, как вернемся… — пообещал я, прикоснулся двумя пальцами к правой брови и увел девчонок в лес. Прямо так, с рюкзаками за плечами, ибо видел этих мужичков первый раз в жизни, а особой доверчивостью никогда не страдал…

Овраги, как мы и предполагали, оказались пустыми, а полуторачасовая «пробежка» рывками по все расширяющейся спирали порадовала встречей с одним-единственным изюбром. Изюбрятину мы пробовали дважды и остались довольны, так что этот конкретный олень был убит, разделан и загружен в пустые термосы, а у нас оставшиеся минут двадцать «дурной беготни» текли слюнки от предвкушения.

Слава богу, в какой-то момент была осмотрена вся долина, и я повел команду обратно. А от силы минут через двенадцать-пятнадцать снова засек энергетические структуры «здоровяков», врубился, что Веретенниковы уже приводят в божий вид какое-то помещение большого сруба, и дал команду снимать невидимость. Чуть позже запустил девчат в «нашу» баньку, скинул рюкзак прямо в сенях и сгонял к работягам. А после того, как вернулся обратно и запер за собой дверь, почуял знакомый запах, услышал тихое потрескивание разгорающихся лучин и задал напрашивавшийся вопрос:

— Настолько проголодались, что решили пожарить свежатину?

— Не угадал… — хихикнула Уфимцева. — Мы раскочегариваем баню. Ибо забыли, когда нормально мылись.

— Банька в такую рань — это, как минимум, интересно… — усмехнулся я, посмотрел, что у нас с дровами, и отправился к поленнице. Через пять рейсов переключился в режим водоноса, а после того, как наполнил купель, оглядел большую комнату и пришел к выводу, что моя помощь в наведении уюта уже не нужна: сдвинутые лавки снова превратились в полутораспальную кровать, спальник Уфимцевой, готовый к трансформации в «постельное белье», занял «свое место» на ее же рюкзаке, на полках деревянного шкафчика появились обычные и банные полотенца, на отдаленном подобии журнального столика возникли кружки, столовые приборы и емкости со питательной «бурдой», а рядом с ботинками девчонок дожидались меня-любимого резиновые шлепки.

Намек понял, можно сказать, влет — шустренько переоделся в домашнее, плюхнулся на «кровать» между Олей и Светой, взял из рук супруги кружку с водой и задумчиво посмотрел в сторону большого сруба.