Беременна в расплату (СИ)

— Здесь красивую девушку могут просто украсть! Украсть. Понимаешь? И что с ней потом будет? Ее продадут в рабство! В бордель! В такое вот заведение, где мы вечером были! Ты хочешь?! Хочешь вот так? Стать шлюхой? Обслуживать голодных до женского тела бойцов? Если да, то сразу надо было сказать! Я бы не морочился с охраной для тебя! И со всем остальным!

— Прости…

Он прав. А мне нечего сказать.

Только щеки полыхают. А глаза на Динара я поднять стыжусь.

Готова сквозь землю провалиться!

— Ты столько для меня сделал. Я ценю это. Даже не представляешь, как ценю! Мне просто хотелось прогуляться одной. Посто побыть одной, понимаешь? Но я была не права.

— Неправа?!

Он орет так, что я действительно отшатываюсь. Глаза наливаются кровью.

Теперь передо мной совсем другой Динар.

И этот не просто ударить. Этот убить способен!

— Ты. Хоть. Понимаешь? Что я пережил? Мари! Твою мать! Я думал, тебя уже уволокли эти уроды! Любители рабынь в свои бордели! И я никогда. Никогда бы тебя там не нашел! Ты не представляешь, что они могут сделать! Могут порвать! Убить! Просто ради зрелища и ради забавы!

— Прости.

Он переживал. Он столько сделал! Он защищает меня и самое главное, моего ребенка!

А я…

А я до сих пор чувствую. Как горит вся кожа, как полыхают губы от прикосновений, поцелуев чужака!

И мне хочется смыть это все с себя! Стереть наждачкой!

Я падшая женщина. Бадрид был прав. Наша с Алексой кровь отвратительна!

Но я в сто раз хуже, чем она!

Я предала свою любовь. И того, кто мне помогает!

— Это ты меня прости.

Динар вдруг становится прежним. Успокаивается. Сжимает в тонкую нитку губы.

Только глаза до сих пор полыхают яростью.

— Набросился на тебя. Ты и сама. Наверное, испугалась. Собирайся, Мари. Мы выезжаем через час. Надеюсь, мне не надо приставлять к тебе охрану в твоем номере?

— Нет, — рефлекторный жестом приглаживаю растрепавшиеся волосы. — Я буду. Через час.

Пошатываясь, вхожу в свой номер.

С ужасом смотрюсь в зеркало в ванной.

Губы расбухли. Стали совсем багровыми. Волосы всколочены.

С ненавистью сбрасываю белье и одежду, бросая их в урну.

На бедрах горят его отпечатки. Лихорадочный румянец так и не сходит с щек.

Губы искусаны. На них запеклись капельки крови.

Даже не знаю. Это он или я сама. Когда очнулась от этого дикого наваждения?

Только почему под кожей. Внутри, до сих пор вспыхивают странные мурашки? Ноги почти не держат. Пошатываюсь. Переступая бортик ванны. Но все тело будто стало невесомым… А глаза… Глаза как-то совсем ненормально горят…

Стираю с себя всю эту ночь.

Тру мочалкой так отчаянно. Что вся кожа становится будто после прикосновений тех огромных рук.

Боже!

Почему, вспоминая о них, глаза прикрываются сами по себе? А все тело пронзает от осознания, какими нежными, хоть и полными страсти, были эти руки, способные, кажется, лишь убивать… Как полыхали его глаза, заставляя задыхаться… Как дико и в то же время, так трепетно, покрывали меня всю его губы…

Я ужасный человек. Ужасный. Я предательница!

Я опоила Бадрида! Я! Я виновата в том, что его сейчас нет!

И я млела под руками другого! Нося под сердцем его ребенка!

Нет! Мне нет и никогда не будет прощения! Ни на небе, ни на земле!

Кое-как привожу себя в порядок.

Еле успеваю за час, что выделил мне Динар.

С опаской смотрю на него, ждущего меня возле машины.

Но это все тот же Динар, к которому я привыкла за последнее время.

Спокойный. Вежливый. Обходительный и чуткий.

В идеально сидящем костюме и с идеально уложенной прической.

— Прости меня еще раз. Мари, — он распахивает передо мной дверь, а я все еще не могу поднять на него глаз.

— Я дико. Безумно волновался за тебя. Я ведь тебя люблю, — усаживается рядом.

Заглядывает не в глаза. В самую душу.

А я отстраняюсь. Отодвигаюсь подальше. Как будто к ядовитой змее прикоснулась. Когда наши колени случайно соприкоснулись. Как всегда.

Любой мужчина мне отвратителен. Любой вызывает такую реакцию тела.

Что же на меня нашло этой ночью?

А, может, я и правда схожу с ума?

Утром мне померещилась Лора в гостинице. Правда, совсем другая. В яркой одежде. В белоснежном брючном комбинезоне, что открывал половину груди. И даже соски просвечивали через него. Накрашенная, с огромными накладными ресницами. Ярко-красными губами и с волосами, уложенными на европейский манер. Слишком развязная, но уверенная в себе. Но ведь это не могла быть скромная Лора? Которая собирает деньги для больного брата?

Тем более, что она отвернулась, когда заметила, что я на нее смотрю!

Лора бы точно не отвернулась. Да и откуда ей быть в таком месте?

— Я не переживу. Если с тобой случится что-то дурное, Мари, — Динар не пытается придвинуться. Но его глаза снова вспыхивают тем, что я видела на рассвете.

— Я правда. Тебя Люблю. Поверь. И я готов быть рядом. Хоть всю жизнь. Просто ждать. Даже ни на что и не надеясь.

— Прости меня, Динар. И я правда. Очень. Очень ценю все. Что ты делаешь для меня.

Чуть было не оговорилась. Чуть было не сказала «о нас».

Протираю виски руками. Сжимаю до боли, стоит Динару только отвернутся.

Машину подбрасывает.

Где-то в стороне слышны разрывающие звуки.

А меня снова начинает колотить.

— Что это?