Берегите солнце

- Браво, капитан! Я давно не слышал лекций о советском патриотизме. И не надеялся, что услышу в такой обстановке... - Он качнулся ко мне и проговорил отчетливо и враждебно: - Мы потому стоим у Москвы, что слишком много читали друг другу лекций по всякому поводу и без повода! Я наслушался их. Полон вот так, по самое горло, еще одна лекция - и захлебнусь!

Я чуть отодвинул его от себя:

- На первый случай я вас предупреждаю.

- А на второй? - спросил он со скрытой издевкой, подчеркивая этим, что он не страшится на этом свете ни черта, ни дьявола.

- Там видно будет, - ответил я.

- Вы воевали... товарищ капитан?

- В данном случае это не имеет ровно никакого значения.

- Я сразу определил, что порох вы нюхали в детстве, стреляя из пугача, - сказал Чигинцев. - Вот и задаетесь. А попадете туда, откуда живыми не выходят - а если случится такое чудо, то и тогда не выходят, а выползают на брюхе, - тогда по-другому запоете... Почеловечней.

- Не запою по-другому и тогда, - ответил я. Старший лейтенант со своей болтливостью надоедал. - Рота ваша готова к маршу?

- А как же, конечно! Ладно, не будем ссориться, - сказал он, широко и по-свойски улыбаясь. - Дайте закурить.

- Лейтенант Тропинин, помогите старшему лейтенанту построить роту, мы с комиссаром выйдем, проверим... Выполняйте, - сказал я Чигинцеву.

Старший лейтенант ухмыльнулся, медленна растягивая верхнюю губу и утрируя каждое движение, кинул руку к пилотке, круто и шумно повернулся. В кармане шинели что-то металлически тонко звякнуло, и меня осенила догадка. Я крикнул:

- Стойте! - Чигинцев обернулся, на лице его на мгновение появилось выражение крайнего изумления и недовольства. - Обезоружьте его.

- Что?! Меня! - Он громко засмеялся, бледно-голубые глаза с сумасшедшими точками зрачков нетрезво запрыгали. - Вы рехнулись? Да я вас всех!..

- Сдайте оружие, - повторил я.

Дрожащей рукой, путаясь в шинели, Чигинцев искал кобуру, чтобы выхватить пистолет. Тропинин предупредил его со сдержанной яростью:

- Еще одно движение - и я буду стрелять.

Увидев перед собой вооруженных Тропинина и Браслетова, Чигинцев прошептал с изумлением:

- Что вы, товарищи? Что случилось? Вы в своем уме?..

Тропинин обезоружил Чигинцева, отобранный пистолет сунул себе в карман.

- Теперь обыщите, - приказал я.

Тогда Чигинцев вскинулся, рассвирепев:

- Вы командиры или разбойники! - Большой, сильный, он отбросил от себя Браслетова и Тропинина. Но подоспевший Чертыханов, сдавив Чигинцеву сзади локти, ловко и быстро укротил его.

Тропинин из карманов шинели Чигинцева вынимал золотые безделушки: часы, портсигар, браслет, перстень...

Чигинцев побледнел, он с испугом глядел на горку желтого, сверкающего металла, казалось, искренне недоумевая, как могло все это скопиться в его карманах.

- Садитесь, - сказал я ему. Он присел к столу и рукавом отодвинул золото подальше от себя. - У кого забрали?

- Не знаю, - ответил Чигинцев. - Честное слово, не знаю.

Лейтенант Тропинин с осуждением усмехнулся ему в лицо:

- Не устоял, герой. Вот вам и чинопочитание... Оказывается, таким, как ты, палка нужна. И потяжелее...

Чигинцев пролепетал едва внятно:

- Как все это очутилось в карманах, не знаю. - Он опять с испугом покосился на золото. - Может быть, ребята понасовали...

- Выходит, ребята ваши такие же, как вы, стяжатели, - заметил Браслетов. Чигинцев болезненно поморщился, но не ответил.

- Знаете, товарищ старший лейтенант, что могло с вами случиться, если бы все эти безделушки остались при вас? - сказал я. Чигинцев поднял на меня взгляд. - Вы превратились бы из боевого командира в труса или вообще дезертировали бы из армии...

- С чего вы это взяли?

- Вам нужно было бы сберечь ваши драгоценности. Да, да... Они жгли бы ваше сердце, путали мысли...

Чигинцев сидел, зажав в коленях ладони, слушал, покусывая верхнюю губу. Он, кажется, только сейчас начал осознавать, что с ним происходит.

Я повернулся к Браслетову и Тропинину.

- Что будем делать?

Комиссар нетерпеливо вскочил и заявил, как всегда в решительную минуту побледнев:

- В трибунал, товарищ капитан. Это - явное мародерство. - Он кивнул на горку золота.

Чигинцев засмеялся, как забавной шутке: сумасшедшие зрачки его накаленно и весело заблестели: он не верил, что с ним разговаривают серьезно.

- Да вы идиоты! За что в трибунал? За такую ерунду? Подумаешь, преступление!..

- Это не ерунда, - сказал Браслетов. - Вам было приказано бороться с паникерами, диверсантами, вражескими лазутчиками, а вы воспользовались своими правами и пустились в грабеж...

Чигинцев вскочил, оскорбленный:

- Я прошу выбирать выражения! Где грабеж? Какой?

- А что же это? Вы задерживали людей - пусть нарушителей порядка, даже врагов, - отбирали у них ценности и присваивали. Как это называется? Грабеж. А для грабителей одно направление - трибунал.

- Я воевал от самой границы... - заговорил Чигинцев, приближаясь к Браслетову. - Вы хоть в малой мере представляете, что это значит? Из окружения с боем выходил. Раненый был, а боя не покинул. Теперь вы меня хотите в трибунал за эти жестянки? Да пропади они пропадом! Вышвырните их на помойку!..