Берегите солнце

- Он сын. Разве я могу его удерживать? Мне не дано таких прав. Если матери будут удерживать своих сыновей, - кто на защиту нашу встанет? Ты, может? Такие, как ты?! Я тебя не пущу, Антонина, так и знай.

Мать для устрашения шаркнула ногой в подшитом валенке. Тоня упрямо повторила:

- Решусь - слезы твои и угрозы не помогут.

Мать снова шаркнула подшитым валенком.

- Ну и ступай! - крикнула она. - Хоть сейчас. И знай: нет у тебя матери, а я буду знать, что дочери у меня нет. Нету! Отказываюсь от тебя.

Тоня взглянула на нее громадными зелеными глазами, печально усмехнулась:

- Чего наговорила - и сама не знаешь. Отказываюсь... Умрешь ведь, если откажешься, старенькая... - Она попыталась обнять ее, но мать отстранилась, отмахиваясь:

- И умру. Лучше умереть, чем жить одной...

- Я тебе умру! - пригрозила сестра, сдавливая ее в объятиях.

- Пусти! - крикнула мать. - Пусти, говорю... Ох, косточки мои! простонала она, сдаваясь.

Через минуту мы сидели втроем на диване; Чертыханов, чтобы не мешать нам, незаметно вышел на крылечко. Мать облегченно вздохнула и улыбнулась светло-светло, как солнце, ощутила возле себя тепло наших плеч, рук.

- Никуда она от тебя не уйдет, мама, - сказал я.

Тоня промолчала, и мать толкнула ее локтем:

- Слышишь, что тебе приказывают?

- Слышу, мама, - отозвалась сестра, замкнуто глядя в одну точку. Володя Тропинин ничего тебе не передавал для меня?

- Нет.

Мать встрепенулась.

- Печку надо затопить, холодно что-то... И чаю согреть. - Своей суетливостью она старалась отдалить минуту расставания со мной...

За окном зашумел дождь, глухо застучал в стекло, вызывая невольную дрожь. Тоня зябко повела плечами и пододвинулась ко мне.

- Он не сказал, что придет сюда?

- Кто?

- Володя Тропинин.

- Нет.

- А ты не напомнил, что ему надо прийти сюда? Не пригласил?

- Он тебе нужен?

- Не знаю. Он очень несчастен.

- С чего ты взяла? Он признавался в этом?

- Он никогда не признается, - сказала Тоня. - Он не умеет жаловаться. Но я знаю, вижу: он носит в душе большое горе.

Я вспомнил горькую усмешку Тропинина, его всегда печальные глаза и согласился:

- Может быть...

Мы долго сидели молча, изредка обмениваясь краткими замечаниями. Моя мысль всякую минуту возвращалась к Нине: где она, что делает, сможем ли мы повидаться перед отходом?.. Едва я успел подумать об этом, как форточка с шумом раскрылась, в комнату ворвались капли дождя - это, рывком распахнув дверь, вбежала Нина, необыкновенно оживленная, легкая, какая-то вся праздничная. Она поцеловала мать.

- Здравствуйте, мама! Ах, я готова повторять слово "мама" тысячу раз: мама, мама, мама!.. С самого детства не произносила его... Здравствуй, сестричка!.. - И Тоню она поцеловала. - Здравствуй, мой муж, самый красивый, самый щедрый, самый мужественный!

Я с изумлением следил за ней. Сзади нее, у двери, стоял и затаенно ухмылялся Прокофий Чертыханов.

- Что ты на меня так глядишь? - спросила Нина. - Не узнаешь? Это я, твоя жена. Нина... Знаешь, где я сейчас была, с кем разговаривала? - Я пожал плечами. - С майором Самариным.

- Зачем тебе это понадобилось? - В первую минуту я подумал о том, что она просила его не отправлять меня на фронт.

- Он приказал тебе зачислить меня в твой батальон.

- Ты с ума сошла!

- Не хочу больше расставаться с тобой, - заявила Нина решительно. Никогда.

- И не страшно тебе? - встревоженно спросила мать.

- Нет, - сказала Нина. - Страшнее того, что было, не будет.

- Я не возьму тебя, - сказал я. - И не рассчитывай.

- Прикажут - возьмешь.

- Где ты нашла майора Самарина?

- Я позвонила ему, и он меня принял.

- Кто тебе дал номер телефона? Чертыханов? - Я теперь только понял, о чем они говорили сегодня утром. - Ну не мерзавец ли ты, Чертыханов, после этого? Везде ты суешь свой нос!

- Меня спросили - я ответил, - сказал Чертыханов. - Консультация.

Я сел возле Нины.

- Ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь? Как мне жить на фронте, как воевать, если жена рядом? Чтобы я все время дрожал за тебя?..

- Ты не будешь дрожать, - ответила Нина. - Мне здесь не легче, одной-то... Я все продумала. И о сыне не тревожься. До этого еще далеко...

Через час явился Тропинин. Он снял с себя шинель, привычно расправил гимнастерку под ремнем, распрямился.

- Извините, товарищ капитан, мне разрешил отлучиться комиссар Браслетов. Он вернулся. Я хочу вам доложить, что батальон к выступлению готов.

- Садитесь, - сказал я, указывая на стул возле стола.

Тропинин не проронил больше ни слова. Он безотрывно смотрел на Тоню, изредка застенчиво и грустно улыбаясь.

Тоня, не сдержавшись, крикнула ему:

- Что ты на меня смотришь? Уставится своими глазищами и молчит. О чем ты хочешь меня спросить - спрашивай. И что ты хочешь, чтобы я ответила? Она откинулась всем телом на спинку дивана и заявила глухо: - Останься живым, Володя. Вернись...

Лейтенант Тропинин чуть привстал, волнение перехватило ему горло:

- Это очень трудно, Тоня, но я постараюсь... Спасибо... - Он медленно опустился на стул и прикрыл глаза ладонью.

Глава вторая

1