Берегини

А на следующее утро, чуть свет, Асбьерн ушел из дома. Был спокоен, хотя что от себя таить – на душе было пусто и холодно, сердце на части рвалось. Заглянул к побратиму в корабельный сарай, поглядел на почти готовый драккар, похвалил работу. А потом, никому ничего не сказав, взял топор поострее и отправился в лес.

Фрейдис весь день не выходила из дома, ничего не ела и не пила, сказала – мол, нездоровится. Унн, заметив это, обрадовалась: неужели наконец-то боги смилостивились над госпожой? Фрейдис слышала, как она перешептывается за дверью с ее служанками, но выходить и разубеждать добрую женщину не стала. Просто сидела на неприбранной постели с бесполезным клубком пряжи в руках. Думать ни о чем не хотелось – слишком больно… Ах, Асбьерн, Асбьерн! Как мог ты подумать, что я оставлю тебя?

А неумолимый рассудок нашептывал: через год-другой люди начнут поглядывать косо, не таясь, показывать пальцем, шептаться за спиной. Подруги будут растить детей, ты же так и состаришься женой бесплодного мужа. Одни станут тебя жалеть, другие – винить, третьи зайдутся бесстыжим смехом. О такой ли жизни ты мечтала?

Минуло время ужина, но Асбьерн так и не появился. Обида прошла, и Фрейдис затосковала, уткнулась лицом в подушку. Ей вдруг отчаянно захотелось домой… Был бы жив батюшка – прибежала бы как в детстве, бедой поделилась, поплакалась, совета мудрого попросила. Тяжело решать в одиночку, да еще сразу за двоих…

А потом внезапно пришла страшная мысль: что если Асбьерн сам решил оставить ее? Будет теперь ночевать вместе с другими в длинном доме, а потом уйдет с Эйвиндом на Мьолль и больше никогда не вернется к ней, не обнимет, не прижмет к широкой груди… Ох, лучше бы все оставалось как есть! Пусть бы и дальше думал, что это она во всем виновата!

Поздно ночью Фрейдис не выдержала. Схватила легкий платок, накинула на плечи и бегом побежала к дому ведуна. В дверь постучала, а едва Сакси открыл – набросилась на него чуть ли не с кулаками:

– Зачем ты сказал ему? Зачем?!

И заплакала.

И тогда почудилось ей, будто батюшка родимый обнял и по голове погладил, утешая. А потом тихий голос донесся словно издалека:

– Есть на свете две силы всемогущие – Страх и Любовь…

Глава 32

Ближе к лету северные ночи становятся светлыми, и Асбьерн, весь день бродивший в лесной глуши по нехоженым тропам, потерял счет времени. Думал вернуться на закате, но к дому не спешил и опомнился только когда внезапно вокруг стало темно, как в осеннюю полночь, подул сильный ветер, а вдалеке глухо зарокотал гром. Ярл с досадой хлопнул себя по бедру, повернул обратно и прибавил шагу, надеясь, что успеет до дождя. Но память и чутье изменили ему, и вскоре он понял, что заблудился.

Он спускался по склону каменистого холма, пробирался сквозь густой ельник, когда над его головой ярко полыхнула первая молния. Неудачно отпущенная ветка больно хлестнула по лицу, подвернулся под ноги острый камень. Беда за бедой идут чередой... Недолгим было его долгожданное счастье. Потерять свою единственную, стать последней засохшей ветвью на древе могучего рода, лишиться удачи… есть ли на свете что-нибудь хуже?

Вспыхнула еще одна молния, содрогнулась от грохота земля, и обрушился на лес беспощадный ливень. Горе вождю, от которого отвернулись боги! Не будет с таким ни победы в битве, ни хорошего урожая, ни спокойной и сытой жизни…

Темнота казалась непроглядной, и за стеной дождя не было видно даже рядом стоящих деревьев. Асбьерн вдруг понял, что не знает, куда ему дальше идти. Тогда он остановился, бросил топор на землю и, отчаявшись, прокричал летящим над головой тучам:

– Ты, Аса-Тор, сын Одина, Повелитель Молний! Думаю, не зря ты привел меня сюда и занес надо мной славный Мьйолльнир, не ведавший промаха! Что ж, если так, то бери мою жизнь, не жалко! Я не боюсь смерти, все равно мне теперь и жить-то незачем…

Резкий порыв ветра едва не сбил его с ног. Ослепительная белая молния ударила совсем близко, заставила ярла зажмуриться и вздрогнуть. Расколола надвое стоящее рядом огромное ветвистое дерево, и одна половина ствола вместе с кроной тяжело рухнула в трех шагах от Асбьерна, а другая осталась стоять, возвышаясь над ним в темноте словно поднявшийся из бурелома неведомый зверь. В первый миг, увидав его в отблеске молний, Асбьерн невольно отшатнулся – показалось ему, будто смотрит на него уцелевший обломок живыми блестящими глазами, разевает клыкастую пасть, вздыбив белесую гриву. В древних сагах часто говорилось о том, что к дерзнувшему просить у богов бесславной смерти выходил из чащи голодный медведь, выскакивал матерый волк, или являлся кто пострашнее… Но разглядев чудовище получше, Асбьерн понял, что это всего лишь изувеченный ствол с торчащей во все стороны щепой. Тяжело вздохнув, ярл сел на землю, прислонившись к нему спиной, и стал ждать, когда кончится гроза и ветер разгонит тучи.