Берег. Свернуть горы

— Тогда погоди… — Музыка стихла, и Дмитрий вернулся к телефону. — Что случилось?

— Мне пришло идиотское послание от какого-то рептилоида, — сразу перешел к делу Роберт. — Думаю, оно касается и вас. Только не пойму, откуда ноги растут. У вас все в порядке?

— Да, мы с Саней только недавно в Москву из Питера приехали. Что за письмо?

Роберт пересказал близко к тексту.

— Судя по слогу, восточные братья и Рябой мобилизовались, — задумчиво протянул Дмитрий. — Вот ведь… — тут он смачно выразился и добавил: — Созвонимся, брат! Будь настороже.

— На связи.

Роберт отправил письмо адвокату в Петербург, с просьбой доложить, как идут дела. Затем разослал ещё несколько сообщений и выключил компьютер. «Что же это? — Роберт отправился на кухню. — Рябой вышел на тропу войны или снова прошлое Джу? Бедная девочка, она столько пережила за последнее время. Только бы удар не пришелся по ней!

Он достал из холодильника минералку и напился прямо из бутылки. Ледяная влага остудила горло и немного взбодрила. Роберт вдохнул ночной воздух родного города, распахнув окно. Внизу темнел парк, где Фаррелл-младший так любил бегать по утрам.

— Как меня достали разборки! — Он сжал кулаки. — Похоже, придется вызывать Саню телохранителем для Джу. Я не смогу все время быть рядом, не тащить же ее по горячим точкам.

Роберт вернулся в комнату и нырнул под одеяло. Юля улыбалась во сне.

— Я люблю тебя, — прошептал он, и крепко обняв ее, уснул.

* * *

Будильник прозвонил вялой, дремотной трелью. Роберт нащупал его, хлопнул ладонью по крышке часов и глянул в окно. Тучи затянули небо и залили стекла дождем. "Как же хорошо может быть дома!" — Роберт провел ладонью по атласной коже возлюбленной. Следов, оставленных плеткой ее бывшего жениха, уже почти не было видно на спине.

— Любимая, я соскучился по тебе.

Юля, не открывая глаз, перебралась к нему на плечо.

— С первым лондонским дождем, Джу!

Она сползла вниз и провела языком по его груди.

— Вот это заявление с утра, — Роберт восторженно зарычал.

Юля покрывала жаркими поцелуями его тело и спускалась все ниже. Мужская плоть бурно ринулась навстречу ее губам, приветствуя такое начало дня. Роберт не решался просить Юлю о такой ласке, ведь с их первой близости прошло всего пять дней. «Если бы она не устроила побег из больницы, я бы и девственности лишил ее только сегодня. Какая же она умница», — он взвыл от удовольствия и, запустив руки в мягкие золотистые волосы, прижал ее лицом к своему животу, чтобы еще немного продлить блаженство.

— Иди ко мне, — он усадил ее на себя, ощущая дрожь горячего женского тела. — Как же у тебя там узко.

Юля закинула руки за голову и еще совсем неумело задвигалась на нем. Роберт не отводил глаз от ее вздымающейся груди с горошинами молочно-шоколадных сосков. Он протянул к ним руки, и ощутил их твердость. Юля замерла и со стоном рухнула ему на грудь.

— Люблю… — прошептала она.

В мгновение ока Роберт оказался сверху. Он заглушил слова возлюбленной поцелуем, и вклинился между узкими бедрами. Раз за разом наполняя ее собой, Роберт ощущал жар тесного влажного лона. Юля подавалась ему навстречу и стонала. Роберт задвигался жестко, быстро и, потеряв контроль, излился в нее.

— Каждый миг может стать последним, — прошептала Юля, — спеши любить.

У него перехватило дыхание, он сел и удивленно уставился на нее.

— Почему ты так говоришь?

Она пристроилась за спиной Роберта и начала разминать ему плечи.

— Ты разговаривал сегодня во сне.

— И… что я говорил?

— Каждый миг может стать последним.

Роберт повернул к ней голову.

— И это все?

— Остальное относилось ко мне, — нежная улыбка тронула ее раскрасневшиеся от поцелуев губы, — позволь не повторять.

— Я хотя бы был скромен в своих желаниях?

— Румянец тебе к лицу, — она обвила его шею руками.

— Ты не ответила.

— О, какой зануда! Разве истинная любовь может быть неприличной?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Ты права, принцесса! — Он вытянул ее за руку из-за спины. — Соитие мужчины и женщины неприлично, если оно не во имя любви; всякое сладострастье под ее покровительством — целомудренно.

— Тебе бы романы писать.

Роберт надул щеки и сделал большие глаза.

— С такой музой, как ты, я вскоре из публициста превращусь в романиста. Последнее время душа просит лирики, — он обнял ее. — Может, это и неплохо.

— До того, как я пообщалась с тобой, англичане мне казались чванливыми и холодными, как лягушки…

— Ты называешь это «пообщаться»? — усмехнулся он.

— Не цепляйся к словам. Про остальных я знала по анекдотам. Мне кажется, тебя бросает в крайности: то ты джентльмен до кончиков пальцев, то неожиданно вытворяешь такое, что русскому парню и не снилось.

— За лягушку с тебя анекдот!

Юля уютно устроилась у него на груди.