Беовульф

— Бьётся вместе с риксом! Хорошо, я успел!

— А где раньше был?

— С Гунтрамном, как и уговаривались… Куда мул подевался?

— Не знаю, наверное сбежал.

— Садись на моего коня спереди. Садись, говорю! Меч возьми, балда!

Северин с трудом встал на ноги, нашарил стремя — какое полезное изобретение! — после чего лангобард подсадил своего подопечного и он сравнительно прочно утвердился на жёсткой спине Эрзарихова битюга перед седлом.

— Я… — Тошнота не проходила, картулярию было очень дурно, но он пытался держаться. — Я не могу бросить Ремигия. Его надо найти…

— Чего искать-то? — с варварской непринуждённостью отозвался Эрзарих, усаживаясь позади Северина и подгоняя коня пятками. — Во-он он! Доберёмся. Держись!

Ничего более страшного Северин в своей жизни не видывал и молил Господа, чтобы он избавил его от кошмара наяву. Сплошной водоворот человеческих тел, вопли раненых и умирающих, непрестанный грохот в небесах, сверкание клинков, визг и ржание лошадей, аромат грозы в воздухе. И резкий, ни с чем не сравнимый запах смерти.

Эрзарих никогда не лгал и всегда исполнял данное обещание. Доверив поводья почти бессознательному Северину, раб прорвался через вихрь сражения к королю и его конникам. Все здесь — дуксы Маркомер и Гунтрамн, мажордом Теодоберт со своей дружиной, конюший рикса Гундовальд, преданные королеве бургунды из её свиты — Ландерик и Леудемунд… Последний оплот войска франков.

— Ко мне! — взревел Ремигий, углядев Эрзариха в общей свалке. — Господь милостив!

…Сражение проиграно. Сикамбров теснили с фронта и флангов, единственный возможный выход — немедленное отступление к Стэнэ, а затем в Суасон, который придётся готовить к осаде. Это было ясно каждому — королю, его дуксам и простым дружинным. Кольцо окружения не замкнулось, можно оставить пеших щитников прикрывать отход, а самим на галопе уйти в сторону крепости Гунтрамна.

Что скажет король?

— Так или иначе мы погибнем, — покачал головой Хловис, когда выдалась передышка. Алеманы откатились назад, меняя бойцов в первой линии. — Через десять дней Геберих подойдёт к Суасону, город некому защищать…

Совсем рядом, в сотне шагов, землю поразила очередная колдовская молния, лошади едва не понесли.

— Никто не погибнет, и Суасон останется столицей твоего королевства, — неожиданно твёрдо ответил епископ, подав коня вперёд и остановив его рядом с Хловисом. — Вотан отвернулся от тебя, рикс. Но Бога Истинного и Единого, Бога богов, ты ещё не просил о помощи. Я готов быть посредником, Хловис. Мне дана власть, и ты это знаешь.

Пронзительно-синие глаза короля вначале отразили недоверие и опаску, но мгновение спустя в них засветилась надежда.

— Что твой Бог захочет получить от меня взамен?

— Веру. Соблюдение законов. Преданность.

— А что он подарит мне?

— Завет. Договор между тобой и твоими потомками с Величайшей Силой, сотворившей этот мир. Силой, которая всегда будет рядом с тобой.

— Он сдержит слово?

— Он не даёт слова. Он исполняет Завет, — медленно и внятно ответил епископ Ремигий.

— Договор?.. Хорошо, я приму новую веру! И моё войско примет. Если увидит, что твой Бог сильнее!

— Он сильнее, Хловис… — улыбнулся Ремигий. — Гораздо сильнее, чем ты думаешь. Слово?

— Клятва, — непреклонно отозвался рикс сикамбров. — Клятва на крови моих родичей, погибших здесь!

Король черкнул по ладони лезвием клинка, и капли крови наследника Меровея упали на землю. Такая форма клятвы у германцев нерушима, изменивший слову будет проклят вовеки, а равно и весь род его.

«Решилось… — Епископ вздрогнул, прочитал краткую молитву и вдруг ощутил, что мертвенный холод исчезает. — Благодарю Тебя, благословляю Тебя, преклоняюсь пред Тобой…»

На Северина будто накатила волна мягкого средиземноморского воздуха, он явственно ощутил знакомый запах олив и кипарисов, морской соли, дымка домашнего очага, козьего молока и свежего белого хлеба. Страх и тошнота исчезли сразу, мгновенно.

Над долиной безымянной речки, стекающей с круч Арденнского хребта, зародилось разрывающее облака мягкое золотистое сияние.

Угрюмые тучи начали расползаться в стороны, освобождая место пронзительной лазури небес и солнечному диску, поднявшемуся к самому зениту. Мир вспыхнул яркими красками, сине-серая хвоя елей и сосен заместилась благородным малахитом, бронзовые столпы вековых стволов выстроились подобно колоннам древних храмов, потоки тёплого ветра разметали извивающихся над лесом призраков.

Колдовство исчезало, истаивало под могучим напором пришедшей в Арденны незримой Силы.

«Чудо, — понял Северин. — Настоящее чудо!.. Ай да дядюшка Ремигий!»

— Завет заключён, Хловис, — проронил епископ и вытер холодный пот со лба. — Тебе дали знак…

— Арбогаст, Теодоберт! — Королю пока было не до Заветов. Колдовство сгинуло, но остались алеманы и мечи у них по-прежнему острые! — Конных разделить на два отряда, пеших — в один кулак! К бою! К бою, сикамбры! Vo-otan!! Votan ek unz![5]

«Вотан, — усмехнулся про себя Ремигий. — Вотан, может, и с тобой, Хловис. Но ты уже не с Вотаном…»