Бен-Гур

Трибун не знал, как ему поступить, и явно колебался. Власть его была велика. На судне он был единоличным властителем. Вся его натура склоняла его к милосердию. Доверие его было завоевано. И все же, сказал он себе, спешить не следовало – по крайней мере до тех пор, пока не придем в Киферу; без лучшего гребца не обойтись; а пока что следовало повременить и узнать как можно больше. Во всяком случае, ему следует убедиться, что это и в самом деле Бен-Гур и все сказанное им – правда. Обычно рабы склонны ко лжи.

– Довольно, – вслух произнес он. – Ступай на свое место.

Бен-Гур поклонился, еще раз взглянул в лицо своего господина, но не увидел в нем ничего, дающего повод к надежде. Помедлив, он произнес:

– Если ты снова вспомнишь обо мне, о трибун, то пусть в твоей памяти всплывет одно: что я молил всего лишь дать мне знать о моей семье – матери и сестре.

С этими словами он направился к своему месту.

Аррий проводил его восхищенным взглядом.

«Perpol! – думал он. – Если его обучить, как бы он смотрелся на арене! Какой бы он был колесничий! Клянусь всеми богами! В такую бы руку да меч!»

– Постой! – бросил он вслед юноше.

Бен-Гур остановился, и трибун подошел к нему.

– Если бы ты был свободен, что бы ты стал делать?

– Благородный Аррий шутит надо мной! – трясущимися губами произнес Иуда.

– Нет, клянусь богами, что не шучу!

– Тогда я охотно отвечу. Я посвятил всего себя, чтобы выполнить свой первейший долг в жизни. Не думал бы ни о чем другом. Не знал бы ни сна, ни отдыха до тех пор, пока моя мать и Тирца не вернулись бы домой. Сделал бы все, чтобы они были счастливы. Они много потеряли, но, клянусь богами своих отцов, я дал бы им куда больше!

Ответ этот был совершенно неожиданным для римлянина, он даже на мгновение потерял нить разговора.

– Я говорю о твоих жизненных планах, – продолжал он, придя в себя. – Если бы оказалось, что твои мать и сестра умерли или пропали без вести, что бы ты стал делать?

Лицо Бен-Гура заметно побледнело, он отвернулся от трибуна и посмотрел в море. В его душе явно боролись какие-то сильные чувства; совладав с собой, он снова повернулся к трибуну.

– Какое занятие в жизни я бы выбрал? – переспросил он.

– Да.

– Трибун, я отвечу тебе совершенно искренне. Вечером накануне того ужасного дня, о котором я тебе рассказал, я получил разрешение стать солдатом. Я и теперь думаю точно так же; и даже если бы во всем мире была бы одна-единственная военная школа, я бы направился туда.

– Палестра! – воскликнул Аррий.

– Нет, римский лагерь.

Хозяин не может, не рискуя, давать советы рабу. Аррий осознал свою неосторожность и тут же сменил тон и манеру разговора.

– Теперь ступай на место, – сказал он, – и не думай, что от нашего разговора ты извлек какую-то выгоду. Может быть, тебе всего лишь удалось меня позабавить. Или… – он задумчиво отвел взгляд в сторону, – или, если ты питаешь на это какую-то надежду, сделай выбор между славой гладиатора и солдатской службой. Первое может принести тебе расположение императора, второе же ничего тебе не даст. Ты не римлянин. Ступай!

Через пару минут Бен-Гур снова занял свое место на скамье.

Работа никогда не в тягость мужчине, если на сердце у него легко. Иуда даже не замечал весла в своих руках. В сердце его теплилась надежда. Предупреждение трибуна – «Может быть, тебе всего лишь удалось меня позабавить» – хотя и всплывало у него в памяти, но тут же забывалось. То, что его призвал к себе могущественный человек, велевший рассказать о себе, было подобно хлебу, которым он питал свою изголодавшуюся душу. Без всякого сомнения, за этим должно было последовать что-то хорошее. Надежда витала над ним, и он молился про себя: «О Боже! Я верный сын Израиля, возлюбленного Тобой! Помоги же мне, молю Тебя!»

Глава 4 «№ 60»

К востоку от Киферы, в заливе Антемона, собралась сотня галер. Одни сутки трибун полностью посвятил их осмотру. Затем флот снова поднял паруса и перебрался к Наксосу, самому большому острову Циклад, лежавшему на полпути между побережьем Греции и Азией подобно большому камню посередине торной дороги. Оттуда флот мог в любое время сняться с якорей и двинуться на пиратов, появись те на просторах Эгейского моря или где-либо в Средиземноморье.

Пока флот в походном порядке двигался к скалистым побережьям острова, с флагмана была замечена галера, шедшая с севера. Аррий скомандовал следовать наперерез ей. Галера оказалась грузовым судном, следующим из Византии, и от ее капитана он получил сведения, в которых чрезвычайно нуждался.