Белый вепрь

— Мелких нарушений? Право, Дикон, ты прямо-таки всепрощенец. Энкэрет Твайнихо приговорили к смерти на основании совершенно абсурдного обвинения. Изабелла Невил, и это прекрасно известно всем, кто был рядом с ней, умерла от туберкулеза. Но поскольку Джорджу просто необходим какой-нибудь не названный, заметь, по имени враг, который якобы ни перед чем не остановится, лишь бы нанести ему ущерб, он заявляет, что его жену отравили, и посылает служанку на виселицу, будто он король и ему дано право…

— Этого поступка я не оправдываю. Он должен понести наказание.

— Будто он король! — повторил Эдуард. — Ты что же думаешь, я слепой? Он считает, что до короны ему остался лишь один шаг, и, если бы я ничего не предпринимал, он бы уже давно с удовольствием надел ее себе на голову.

— Это невозможно доказать.

— Ничего, скоро докажем. Отчего, ты думаешь, ему так приспичило жениться на Бургундке? Это только трамплин для следующего прыжка, Дикон. Мне говорил об этом Людовик — да, впрочем, я и сам знаю.

— Но это еще никакое не предательство. Ты отказал Джорджу и предложил руку Марии Бургундской своему шурину Риверсу.

— Я знал, что она откажется, — невольно усмехнулся Эдуард. — Бесс нужна была своему брату, это понятно.

— Какое разочарование, — насмешливо заметил Ричард. — Ты что же, собираешься утолить ее печаль, предложив состояние нашего брата ее щенкам? Дорсет, насколько мне известно, уже называет себя лордом Уорвиком.

— Таких обещаний я не давал и давать не собираюсь. — Эдуард нахмурился. — Собственность Джорджа, как личности, виновной в предательстве интересов нации, переходит к короне. Впоследствии замок Уорвик будет передан его сыну.

— …Которого ты отправишь на тот свет, не успеет он и глазом моргнуть. — Несколько мгновений они пожирали друг друга глазами, словно бойцы, готовые ринуться в схватку. Затем Ричард снова заговорил:

— Джордж каким был, таким и остался. Так с чего это ты взъелся на него именно сейчас? Признаю, от него много неприятностей. Но какую угрозу таят для тебя безумные мечтания этого пьянчужки?

Снова наступило молчание. При пламени свечей четко выделялся, отбрасывая тень на покрытые гобеленами стены, профиль Эдуарда. В конце концов он заговорил.

— Насчет пьянства ты прав — должно быть, его поставщик — человек не бедный. За последние два года я ни разу не видел Кларенса трезвым. — Он помолчал немного, оценивающе глядя на свои кольца. — Это верно, я долго терпел его выходки. Тебе это известно лучше других. Но всякому терпению приходит конец. А с чего это ты ходатайствуешь за него? — внезапно раздражаясь, спросил Эдуард. — Сколько выгодных дел у тебя сорвалось из-за него! И разве он тебе друг? Вспомни-ка, что за мир в семье и за Анну, которая тебе нравилась, пришлось — тебе же самому! — заплатить большой частью жениного приданого.

— Полагаю, я знаю его куда лучше, чем ты, — мы ведь росли вместе в Фозерингэе, пока ты был с нашим отцом. Я, бывало, бегал за мячами и носил ему стрелы, когда он занимался всякими играми и стрельбой. Боже, чего только я в детстве из-за него не пережил! — По лицу Ричарда пробежала и тут же исчезла беглая улыбка. Помолчав, он снова заговорил, но теперь уже иным тоном: — Когда я могу повидаться с ним, Нед?

Взяв со стола ножичек и тщательно полируя им ногти, Эдуард ответил:

— Не вижу в этой встрече никакой необходимости.

— Необходимости? Да ни о какой необходимости я и не думал…

Эдуард промолчал. Ричард вплотную приблизился к нему.

— Где ты его держишь, Нед?

Едва сдерживая гнев, Эдуард ледяным тоном ответил:

— Оставь свои подозрения, Дикон, я их не заслужил. У Джорджа в Тауэре есть все, что ему надо, даже вина вдоволь, насколько мне известно. Если ты думаешь, что твое появление прольет бальзам на его раны, то заблуждаешься — он тебя не любит.

— Я хочу его видеть. Ты что же, не позволишь мне этого?

— Я уже сказал, что не вижу в этом необходимости. По-моему, уже достаточно. Сейчас к Кларенсу не пускают посетителей, да, насколько я знаю, он и не хочет никого видеть. Быть может, после суда у нега будет больше тяги к компании.

— О Боже, Нед, ты же вовсе изолировал его от мира! Это на тебя не похоже. Думаешь, я не узнаю, чья это рука? Они долго ждали, эти распутники и кровососы, и вот дождались: пришла пора взять реванш за Чепстоу{126}, когда Уорвик и Джордж так унизили тебя! Неужели ты по-настоящему оплакивал тогда своего тестя и его сына? Да в жизнь не поверю. Я же видел — ты и пролил-то всего две-три слезинки. И неужели можно так поддаться влиянию женщины, чтобы пойти против собственной крови, против крови отца…

— Эй, поосторожнее в выражениях! — перебил его Эдуард.

— Поосторожнее в выражениях! Все эти годы я был достаточно осторожен, осторожнее некуда. Так что же, прикажешь терпеть до конца жизни?

— Попридержи язык, говорю тебе!

Эдуард стремительно распрямился, на висках у него надулись вены, он резко бросил руку в сторону, указывая на блестящий кружок рядом с изголовьем.