Читаем Белый вепрь полностью

Из мрачной задумчивости Фрэнсиса вывел негромкий голос:

— Да, дорогой мой родственник, времена наступают скверные.

Почувствовав легкое прикосновение, Фрэнсис нехотя обернулся. К Его Высочеству Бэкингему он никогда не испытывал особого расположения, хотя они были отдаленными родственниками. А сейчас, оказавшись случайным свидетелем беседы братьев и ужасно всем этим раздраженный, Фрэнсис вовсе не испытывал никакого желания поддерживать разговор. Бэкингем, явно не замечая этого, дружески взял Фрэнсиса за руку и жестом отослал многочисленную свиту. Не спуская многозначительного взгляда с удалявшихся августейших братьев, Бэкингем повторил со вздохом:

— Да, очень скверные времена. Если бы кто-нибудь год назад сказал мне, что Кларенс очутится в таком положении, я бы рассмеялся ему в лицо. Право, рассмеялся бы.

Постепенно закипая, Фрэнсис сухо заметил:

— Да неужели? А я-то слышал, что вам предстоит быть председателем суда пэров и выносить приговор, если, конечно, Кларенса признают виновным.

Бэкингем взглядом остановил собеседника.

— Все мы на службе у короля. Вы что, предпочли бы, чтобы на моем месте оказался герцог Глостер?

Фрэнсис промолчал.

— Да, — продолжал Бэкингем, — я ведь даже не спросил, как вам здесь нравится. Иногда при дворе чувствуешь себя как в театре — так много смешного. С миссис Шор уже встречались? Забавная штучка; говорят, Дорсет положил на нее глаз. А раньше, пока ее… не заметил король, она выказывала расположение Гастингсу. Как, право, все переплелось, Фрэнсис! Теперь Гастингс — тесть Дорсета. И если миссис Шор понесет, то что же выходит? Гастингс будет то ли отцом, то ли дедом? Наверное, целое собрание кардиналов потребуется, чтобы решить этот вопрос. Я спросил у кузена Глостера, но он, похоже, в этом деле не очень-то силен.

Невольно улыбнувшись, Фрэнсис проговорил:

— Такие шутки не в его вкусе.

— Совсем наоборот, — рассмеялся в свою очередь Бэкингем. — Вся эта история немало его позабавила. Ага, дорогой мой кузен… — Фрэнсиса явно повысили в звании, но он, неблагодарный, только иронично скривился. — Вот вам и принц! Для Кларенса настали скверные времена, и нетрудно угадать, чем все это кончится. А как подумаешь, что, если бы не эти два недоноска, которыми мадам Елизавета одарила нашего короля…

Во дворе было полно народа, и Фрэнсис поспешил положить конец этим откровениям:

— Тише, милорд, во имя всего святого, тише! Вы что, хотите, чтобы герцог Глостер оказался на месте Кларенса?

Бэкингем не мигая смотрел на Фрэнсиса своими блеклыми глазами.

— О чем вы, кузен? Вы же прекрасно понимаете, что я имею в виду. А имею я в виду — Бог свидетель — всего лишь то, что милорд Глостер — это принц, которому мы должны служить верой и правдой.

Фрэнсис хотел было заметить, что в представлении герцога Бэкингема верная служба всегда связана с собственными интересами, но удержался. Знатный родич все более и более вызывал у него антипатию, и, когда за ужином Филипп принялся шутить, мол, вон какие люди ищут его общества, Фрэнсис раздраженно бросил в ответ:

— Право, не пойму, что Глостер нашел в этом малом. Когда я впервые увидел Бэкингема в Миддлхэме, сразу вспомнил о Кларенсе.

— В самом деле? И я тоже, — задумчиво сказал Филипп.

Вечером, когда король удалился в свои покои, герцог Глостер стремительно прошагал через переполненную приемную и вошел в спальню Эдуарда.

— Прошу Ваше Величество уделить мне несколько минут, — отрывисто сказал он.

Столь вызывающее нарушение порядка никому бы с рук не сошло, но Ричарду, казалось, на это было наплевать. Эдуард, уже скинувший камзол, помолчал секунду, затем кивнул слугам. Ожидая, пока те покинут спальню, Ричард рассеянно возился с апельсином. Кровать короля была уже приготовлена для сна: балдахин слегка приспущен, толстое горностаевое одеяло откинуто. На огромной подушке рядом с кроватью сверкала, переливаясь всеми цветами и оттенками, королевская корона. Старая традиция класть корону у королевского ложа в Вестминстере до сих пор сохранялась, хотя в Гринвиче и Шене от нее уже отказались.

Дверь закрылась, и король нетерпеливо спросил:

— Ну, что там?

Бросив апельсин, Ричард заговорил:

— Извини, что врываюсь так поздно, Нед, но это, кажется, единственная возможность поговорить наедине. Речь идет о Джордже.

Эдуард молча побарабанил пальцами по столу. Дверь в соседнюю комнату — королевскую уборную — была приоткрыта. Ричард со стуком захлопнул ее и прислонился к деревянной панели.

— Как будет сформулировано обвинение, Нед?

— Предательство интересов нации, — хладнокровно, не двигаясь с места, ответил Эдуард.

Наступило недолгое молчание. Первым его нарушил Ричард.

— Полагаю, — осторожно заметил он, — что не слишком-то хорош тот закон, который совокупность мелких нарушений судит строже, чем каждое в отдельности.

Перейти на страницу:

Похожие книги