Белый тигр

— Государь, вы имеете в виду — Савелий чиркнул большим пальцем по горлу.

— Нет, зачем впадать в крайности, мы их выселим в Турцию. — Василий, радируй в Казань адмиралу Нестерову — всех мореманов сюда, а также строительные бригады на побережье Крыма, они возведут несколько крепостей. — Ярослав, ты со своими гвардейцами и полком морской пехоты через три дня отправишься на зачистку Крыма, устанавливать нашу царскую власть. — Возьмешь с собой чиновников из канцелярии, да получишь у казначея денег, я отдам распоряжение. — Запомни основное, всех тюрков-мужчин в расход, женщин и детей соберешь в этом месте — я ткнул на карте в место будущего Севастополя. — Здесь мы в кратчайший срок построим корабли и паромы — на них отправим в эмиграцию всю толпу в будущую Турцию. — В некоторых портах могут заправлять генуэзцы — объяснишь им кто на полуострове хозяин. — Купцов не трогать, грабежом не заниматься, мародеров к стенке, но с тюрков контрибуцию стрясти. — На жизнь им оставишь половину скотины с имуществом. — Слушайте сюда, парад победителей, назначаю через три дня — и, обратившись к Ярославу, сказал:

— Вот прямо с него и пойдешь в Крым.

— Слушаюсь, Государь.

Позвонил в колокольчик, вошедшие слуги расставили кубки с вином на столе.

— Ну, други мои, выпьем за победу, а главный пир закатим позже.

Выпив вина, Военный Совет разошелся, а я, сев за стол, принялся делать наброски ордена, решил назвать его орденом Святого Георгия. Заодно набросал эскиз медали — «За победу над Ордой».

Василий привел ювелира, Карчи прихватил его из Казани. Объяснил малому, что от него требуется, да приказал поставить ему отдельный шатер с охраной.

— Кормить мастера по высшему разряду, выполнять все его требования.

Адъютант, молча, козырнул.

Ювелир Трофим Искра попросил послать за инструментом в обоз, а также предоставить материал для изготовления изделий.

— Государь, сделаю, как ты желаешь в два дня, тока бриллиантов у меня маловато, есть немного изумрудов.

— Делай, мастер, тебе видней, не забудь на колодку медали надеть муаровую ленту.

Трофим, забрав эскизы, удалился в сопровождении Василия.

Затем слуги принесли несколько десятков кожаных мешков по моему приказу. На синтезаторе наклепал кучу дубликатов золотых и серебряных монет, лег спать под утро. Монеты делал не для казны — денег и так хватало, а для бойцов живых и мертвых, ну, не им, конечно, их родственникам. Раз воин погиб на государевой службе, семьи или близкие родственники должны получить большую компенсацию по случаю потери кормильца.

Встал поздно, около одиннадцати, после всяких водных и прочих процедур, сел завтракать в обществе тигров и Василия.

Напомнил ему:

— Канцелярия должна заняться выплатой компенсаций, включая дружинников. — Ни единого павшего не забыть.

— Все записал, царь-батюшка, через полчаса передам канцлеру — отрапортовал Василий.

— Ты поел? — Ну и посылай гонца в канцелярию с приказом, дай подпишу. — Мы с тобой сейчас в больничный городок наладимся, предупреди охрану.

Полевой палаточный госпиталь находился в двух километрах от ставки, тоже на берегу реки. Командовал в нем небезызвестный Фока Жук.

Встретив нас у огромной палатки зеленого цвета и с красным крестом в белом круг, Фока по своему обыкновению затараторил, словно пулемет.

— Уймись, заполошный, сколько тяжелых у тебя?

Начальник госпиталя оторопело на меня уставился:

— Так я и говорю, уже двести девятнадцать раненных умерло, а всего тяжелых — пять тысяч триста семьдесят человек.

— Вот и веди к ним, а не стрекочи, словно сорока.

В себя пришел от холодной воды, которую прыскал в лицо Василий.

— Ну, все, все хватит.

— На котором я сломался, Вася?

— Дык, на сто девяносто третьем раненном, Государь. — Поехали домой — и, поддерживаемый адъютантом, залез в карету.

Лечением занимался еще десять дней и поставил своеобразный рекорд — двести восемьдесят семь человек за день. Потом насели генералы, а с ними и Карчи с Семеном, так и заявили — не хотим, дескать, тебя, Государь, лишиться. — От этого лечения ты сам, дескать, умрешь от истощения.

Ерунда, конечно, так, скинул килограмм двадцать, но окружение уперлось рогом, пришлось согласиться.

Ювелир наш, Трофим Искра, очень красивые орден и медаль сделал.

Я сутки угрохал, делая копии на синтезаторе, медали получили все воины, ордена — воинские начальники, в пяти случаях простые лейтенанты, награжденные за беспримерную отвагу и мужество в бою.

Через три дня прошел военный парад — мы стояли на сооруженной трибуне. Два полковых оркестра беспрерывно играли военные марши. Гарцующая гвардия широким потоком плыла перед нами, полк за полком. Проезжая мимо, бойцы рявкали ура, в ответ на мое поздравление с победой. Затем пошли тачанки с тяжелыми пулеметами КПВ и ротными минометами, следом артиллеристы — четверки лошадей везли орудия 60 мм. Последней печатала шаг пехота — чувствовалась выучка, так и сказал полковнику Анохину.

После парада последовало награждение героев, длилась сия приятная и утомительная процедура до вечера.