Белый Шанхай

Клим едва сдержался, чтобы не наорать на нее, но сейчас было не время бороться за правду.

— У тебя есть адвокат? — спросил он.

Нина кивнула.

— Его зовут Тони Олман. Он уже приходил и пообещал спасти нас с Иржи.

— Это правда, что ты втянула его в аферу с чехословацким консульством?

— У меня не было другого выхода! Деньги кончились, и я не представляла, как еще можно заработать.

— И поэтому ты стала торговать пулеметами?

Клим описал, при каких обстоятельствах был арестован Иржи, и Нина совсем растерялась.

— Я ничего об этом не знаю! Мы продавали только шампанское и коньяк, и я вообще запретила Иржи заниматься этим, пока я не рожу.

— Ну, значит, он тебя не послушал, — вздохнул Клим. — Теперь Уайер хочет представить дело так, будто ты родила не от Даниэля, а от Иржи.

— А ты что, не сказал ему, что мы с тобой встретились в Линьчэне? С тех пор прошло ровно девять месяцев.

— Нина, прекрати!

— Я понимаю, что виновата перед тобой… Но ведь так нельзя мстить! Ты нарочно сделал все, чтобы я забеременела!

— Я сделал?!

— Ты исчез, не оставив мне даже записки! Я ждала тебя, ждала…

Клим настолько привык считать себя пострадавшей стороной, что Нинино объяснение не укладывалось у него в голове.

— Я опаздывал! Это ты приехала в Линьчэн развлекаться, а у меня была работа!

Сама мысль о том, что в действиях Нины не было злого умысла, повергла его в смятение.

— Что вы так долго? — крикнул из коридора сержант. — У меня сейчас смена закончится!

Клим поднялся — все еще разгоряченный ссорой, злой и непреклонный.

— Мне надо идти.

Подобрав с пола пальто, он направился к двери, но Нина остановила его:

— Погоди! Я… ну в общем… Спасибо, что ты пришел ко мне!

Впервые за полтора года, если не считать Линьчэна, Нина дала понять, что ценит своего мужа.

— Я вернусь завтра, — пообещал Клим и вышел из комнаты.

Трамваи уже не ходили, и ему пришлось добираться до дома пешком. Он быстро шагал по черно-белому городу и пытался осознать случившееся. Растерянность сменялась то возмущением, то надеждой: а вдруг Катя действительно была его дочкой? Клим был совершенно не готов к этой мысли и не представлял, что ему надлежит делать.

Он всегда хотел детей, но когда думал о них, ему представлялось, что у него есть дом, достаток и любящая и любимая жена, в верности которой не приходится сомневаться. А теперь что будет? С одной стороны, Клим не мог поклясться, что в ту ночь они с Ниной были особо аккуратны, но с другой стороны, поверить ей на слово мог только наивный человек. Нина уже много раз доказывала, что понятие «честность» не особо ее волнует.

Невероятно: осознавать все это и, тем не менее, замирать от неуместной, плохо объяснимой радости — Нина все-таки вернулась в его жизнь! А если она родила ребенка от Даниэля Бернара — ну пусть будет так. Многие воспитывают чужих детей — мир от этого не перевернулся.

Лишь бы Нину не упекли в тюрьму! Лабуда наверняка все будет валить на нее, да и капитан Уайер постарается поквитаться за свою дочь.

Каким богам молиться, чтобы все обошлось? Какие жертвы приносить?

Клим поднял глаза на роскошное зимнее небо: над крышами теснились бесчисленные звезды — как публика в Колизее, ждущая исхода боя.

Глава 12 Две девочки

1

Нина двигалась, как в бреду: тело плохо слушалось ее, а ей надо было приспосабливаться к домашнему аресту и устроить все так, чтобы у Кати были чистые пеленки, а у нее самой — еда и уголь для печи.

Слуги с перепугу разбежались, полицейские могли в любой момент вломиться в комнату, телефон был отключен, и Нине казалось, что ее отрезали от всего мира. Она даже не знала, в чем ее обвиняют и что ей грозит.

Как Иржи мог заняться торговлей оружием? Ведь он был нерешительным, как овца, и единственное, на что у него хватало смелости — это подтрунивать над Ниной.

«Наверняка это Дон Фернандо подбил его! — думала она. — Ну я им задам, когда меня выпустят из-под ареста!»

Клим снова явился проведать ее, и Нина сразу поняла, что он не хочет даже смотреть на Катю. Он не пытался взять ее на руки, не спрашивал, как у нее дела, а когда Нина заговорила о ребенке, неуклюже попытался сменить тему:

— Сейчас главное — снять с тебя все обвинения.

Для Клима Катя была не подарком судьбы, а проблемой, и это оскорбляло Нину до глубины души.

— Почему ты взялся мне помогать? — напрямую спросила она. — Ты считаешь, что я тебе вру, и Катя — не твой ребенок. Но тогда чего тебе от нас надо?

— Ничего! — обозлился Клим и тут же начал придумывать объяснения: — В какой-то мере я виноват в том, что тебя посадили под арест… Мы, конечно, давно расстались, но ты мне не чужой человек… тем более, ты только что родила… Ну, в общем… ты сама все понимаешь.

Но Нина ничего не понимала. Клим играл в благородство? Пытался загладить вину? Или опять доказывал, какой Нина была дурой, когда сбежала от него?

После Клима явился Тони Олман.

— У меня две новости: одна хорошая, другая плохая. С какой начать?

— С хорошей! — с надеждой проговорила Нина.

Тони ввел в спальню китаянку с улыбчивым морщинистым лицом.

— Это няня, — объявил он. — Она будет помогать вам с ребенком.