Белый Шанхай

Уснуть на рукаве твоем,
Хранящем тонкий аромат.
Перед рассветом
Качнулся полог на двери.
В сырой траве едва видны следы.

Гу Яминь вдруг проснулся и с укоризной посмотрел на Нину и Даниэля.

— Дались вам эти следы! — проворчал он и показал концом палки на большую коробку в углу. — Лучше туда загляните!

Даниэль достал оттуда седло с острым колом, торчащим посередине.

— Что это?

— Очень полезная вещь, — объяснил Гу Яминь. — Такое седло привязывали на спину ослу и сажали на него неверную жену — чтоб кол был там, чем она согрешила. А потом пускали осла вскачь.

Нина потянула Даниэля за рукав:

— Пойдемте отсюда. Мне надо на свежий воздух.

Он вывел ее на улицу.

— Не знал, что вы такая впечатлительная. Вы же понимаете, что Гу Яминь нарочно дразнит вас?

Нина кивнула, торопливо обмахиваясь веером. Ей было одновременно и холодно и жарко, а густой запах благовоний, расплывавшийся над улицей, вызывал нестерпимую тошноту.

— Если вы согласитесь вывезти коллекцию в Европу, я могу поспрашивать друзей, не захочет ли кто-нибудь купить ее, — сказал Даниэль.

— Хорошо, — отозвалась Нина. — Извините, но я пойду.

— Я вас чем-то обидел?

— Нет. Всего хорошего.

Нина чуть ли не бегом побежала прочь. Еще немного и ее бы стошнило прямо на Даниэля.

Вернувшись домой, Нина долго не могла прийти в себя. Что это было? Ее тело словно отвергало мистера Бернара: «Не вздумай связываться с ним!»

Тем не менее, когда Даниэль снова позвонил и предложил встретиться, Нина согласилась. Она верила в приметы, только если ей нравилось предсказание.

Глава 9 Только дружба

1

Нина надеялась, что между нею и Даниэлем снова вспыхнет чувство взаимопонимания и интеллектуального родства — как тогда, в поезде. Однако все пошло иначе: они ввязались в странную, но увлекательную игру, в которой выигрывал тот, кто удачнее изображал равнодушие.

Даниэль оказался совсем не таким, как думала Нина: после визита к Гу Яминю он решил, что при ней не обязательно разводить церемонии и притворяться безупречным джентльменом. Теперь он без стеснения говорил скабрезности, нелестно отзывался об окружающих и ничуть не скрывал, что находит Нину «излишне привлекательной».

— Слава богу, я циник и мизантроп и у меня хватает ума не заводить с вами романа, — посмеивался он.

— Это не у вас хватает ума, а у меня, — отвечала Нина. — От женатых мизантропов надо держаться подальше.

Она скоро выяснила, что Даниэль не любит Эдну.

— Китайцы считают, что если у женщины нет таланта — это уже добродетель, — говорил он. — А Эдна, к сожалению, чертовски талантлива.

— Чем же вы недовольны? — удивлялась Нина.

— Тем, что не могу зарыть ее талант в землю. Я прихожу вечером домой, а у моей супруги вдохновение. Муза витает над ней примерно до двух ночи, и все это время Эдна гремит на пишущей машинке.

— Купите себе тромбон и репетируйте в соседней комнате.

— Бесполезно! Во время войны Эдна жила в Лондоне и приучилась не обращать внимание даже на вой сирены.

Но дело было не только в таланте миссис Бернар. Ее мать умерла при родах, отец был грубым служакой, и Эдна, привыкшая находить утешение в церкви, выросла религиозной фанатичкой. Для нее все, связанное с постелью, было гадким и греховным, и она, не долго думая, предложила Даниэлю «блюсти чистоту». Уговаривать или что-то разъяснять он считал ниже своего достоинства, и дело кончилось самым банальным образом — проститутками.

— Увы, я женился на камбале: холодной, плоской и односторонне развитой, — вздыхал Даниэль.

Его влекло к ярким и чувственным женщинам, и Нина беззастенчиво пользовалась этим, постоянно дразня его, но не подпуская близко. Даниэль не оставался в долгу и потешался над Нининой мечтой о законных доходах. Когда она делилась с ним очередной коммерческой идеей, он не без удовольствия ставил Нину на место:

— Объясните мне, почему вы так стремитесь заниматься мужскими делами? Эдну еще можно понять: у нее есть талант, а вы-то куда рветесь?

Подобные шуточки доводили Нину до белого каления. Каждый раз она клялась себе, что ничего не будет рассказывать Даниэлю, но потом снова спрашивала его мнение о своих задумках: она была слишком неуверенна в себе и ей хотелось заручиться чьей-нибудь поддержкой.

Однако у Даниэля невозможно было выпросить одобрение или похвалу.

— Вы заслоняете собой солнце! — возмущалась Нина после очередного разгрома.

— Я всего лишь пытаюсь уберечь вас от солнечного ожога, — пожимал плечами Даниэль. — Вы ведь хотите, чтобы вас расценивали как белую леди?

И все же он охотно помогал Нине: давал ей дельные советы по поводу финансов и подсказывал, как лучше замаскировать чехословацкое консульство.

Сфотографировав каждый предмет из коллекции Гу Яминя, Даниэль разослал карточки знакомым собирателям древностей.

— Если сделка состоится, можете забрать себе комиссию, — великодушно предложил он.

Нина была уверена, что Даниэль без памяти влюбился в нее. Он неоднократно заводил речь о том, что в ней очень сильно женское начало и ему невозможно противостоять.