Белый Шанхай

Нина прижала руку ко лбу: мысли ее разбегались, а виски тяжело ныли с похмелья. Кажется, вчерашний херес не пошел ей на пользу.

— Давайте встретимся через два часа.

— Договорились.

С трудом встав с постели, Нина подошла к трехстворчатому зеркалу. Хороша красавица, нечего сказать! Под глазами краска, волосы дыбом, да еще голова раскалывается.

— Чьинь! — позвала Нина служанку-аму. — Принеси мне стакан зельтерской воды со льдом!

5

Даниэль встретил Нину у входа на антикварный рынок, где среди бесчисленных палаток и навесов бродили туристы, зеваки и знатоки искусств.

Пахло старым деревом и дымом ароматических палочек, зажженных перед маленькими алтарями. В глубине лавок среди пестрой рухляди сидели невозмутимые продавцы и обмахивались веерами с изображением символов удачи. Тут и там вспыхивали споры о цене, к делу привлекались свидетели, боги и духи, и наконец товар — пара старинных кресел, древняя кочерга или храмовый колокол — переходил из рук в руки.

Нина повела Даниэля по торговым рядам, где продавалось все на свете: чайники, статуи, паланкины, фонари, старинные вышитые одежды, орудия пыток, гадальные кости с предсказаниями столетней давности и изображения Цзы-гу, богини отхожих мест, которой надо молиться о благополучии в семейных делах.

Антикварная лавка Гу Яминя занимала два этажа в старом доме со скрипучими лесенками и окнами из цветных стекол. Хозяину было лет сто, не меньше, и он так усох и потемнел от старости, что походил на скрюченную фигурку, вырезанную из дерева. Даже в жару ему было холодно и он бродил по дому в стеганном халате и войлочных туфлях.

Гу Яминь долго приглядывался к Даниэлю и расспрашивал Нину, кто этот господин и чего ему надо, но потом все-таки согласился показать ему свою коллекцию.

— Один нехороший человек проиграл мне эти вещи в карты, — сказал старик, направляясь в задние комнаты. — Он поклялся, что они стоят не меньше трех тысяч серебряных таэлей, но я не могу выручить за них и юаня, потому что продавать такие предметы запрещено законом.

В комнате, до потолка заставленной коробками, было темно, жарко и душно. Нина отодвинула в сторону резную ширму со сломанными рейками и открыла окно. Она думала, что Гу Яминь уйдет и оставит ее с Даниэлем наедине, но старик уселся на табурет и сложил руки на набалдашнике палки.

— Можете приступать, — сказал он.

Нина давно придумала, что и как должно произойти, когда она приведет сюда Даниэля. Но у нее так разболелась голова, что все ее планы пошли насмарку. К тому же Гу Яминь следил за ней укоризненным взглядом, будто догадываясь, что у нее на уме.

Даниэль открыл одну из коробок и достал футляр, обитый шелковой тканью. Внутри находился маленький нефритовый диск с изображением прекрасной девушки, лежащей на хризантеме с девятью лепестками. Ее обнаженное тело чуть поблескивало, глаза были прикрыты, а на губах застыла неясная улыбка.

Даниэль покосился на Нину и, ничего не сказав, вынул из коробки фарфоровый браслет. На нем был нарисован сад с пагодой и горбатым мостом, а на обороте — игривая женщина с высокой прической. Ее халат был распахнут, груди обнажены, а пояс красной змейкой скользил по животу и исчезал между ног.

В следующей коробке находился зуб мамонта, на котором было вырезано что-то вроде «Сада земных наслаждений»[9].

— Вы знаете, сколько стоит эта вещь? — спросил Даниэль Нину.

— Понятия не имею, — пробормотала она, растирая ноющие виски.

— Эту коллекцию можно продать за очень большие деньги, но не здесь, а в Европе.

Гу Яминь вдруг уронил голову на грудь и захрапел. Его седые усы трепетали от дыхания, как пакля на ветру.

Нина приблизилась к Даниэлю и шепнула ему на ухо:

— Если Гу Яминь попробует отослать эти вещи за границу, его обвинят в распространении порнографии и посадят в тюрьму. Собственно, поэтому я к вам и обратилась: ему нужен совет, что со всем этим делать.

— А что, если вывезти коллекцию под видом дипломатической почты? — отозвался Даниэль. — Вы можете провернуть это через чехословацкое консульство и заработать гораздо больше, чем на шампанском.

Нина похолодела: все-таки Даниэль знал, чем она занимается!

— А вы опасный человек… — с запинкой проговорила она.

Даниэль усмехнулся:

— Если бы я был опасен, вы бы находились не здесь, а совсем в другом месте.

— Я могу объяснить!..

— Не надо. Лучше помогите мне составить опись этих сокровищ.

Оставшиеся коробки они разбирали вместе. Там были альбомы с медными уголками и пряно пахнущими гравюрами, наборы расписных вееров с изображением самых немыслимых сцен, фарфоровые статуэтки, кружевные фигуры для театра теней… Даниэль разглядывал их на свет и шепотом пересказывал Нине содержание знаменитых средневековых романов о любви. А у нее хватало сил только на то, чтобы кивать и натянуто улыбаться.

Даниэль показал Нине пожелтевший от времени свиток: самурай выводил тонкие столбики иероглифов на бедре обнаженной дамы.

— Знаете, что тут написано?