Белый раб

Раза два в день нам разрешали подняться на палубу и минуту или две подышать свежим воздухом. Сразу же затем нас снова сгоняли вниз, в трюм.

Помощник капитана был славный молодой человек, стремившийся, казалось, облегчить наши страдания, поскольку это зависело от него. Но капитан был подлый деспот, как бы созданный для того дела, которым он занимался.

Мы находились в пути уже дня два и приближались к бухте, когда я заболел - у меня началась лихорадка. Солнце закатилось, люки были закрыты, и в тесном трюме, полузаваленном ящиками и бочками, было нестерпимо душно и жарко. Я принялся стучать в потолок, умоляя дать хоть глоток воды и возможность дохнуть воздухом.

На палубе в это время нес дежурство помощник капитана. Он спустился узнать, что случилось, и приказал открыть люки и вынести меня на палубу.

Я с жадностью накинулся на поданную мне воду. Вода была теплая и солоноватая, но мне она показалась чудеснейшим напитком. Я выпил все до последней капли и стал просить дать еще воды. Но помощник капитана, опасаясь, очевидно, что это может мне повредить, отказал в моей просьбе.

Я нуждался в свежем воздухе не менее, чем в питье. Помощник капитана дал мне надышаться вволю. Всеми порами я впитывал вечернюю прохладу. Внезапно на палубе появился капитан.

Увидев, что люки раскрыты, а я лежу на палубе, он, сжав кулаки, с лицом, искаженным яростью, бросился к своему помощнику.

- Как вы осмелились, сэр, - заорал он, - вопреки моему приказу, оставить люки открытыми?

Помощник пытался оправдаться, ссылаясь на то, что я внезапно заболел и просил о помощи.

Не слушая его, капитан ринулся ко мне и одним ударом ноги швырнул меня головой вниз в отверстие трюма, куда я свалился прямо на головы лежавших там моих товарищей по несчастью. Не поинтересовавшись даже узнать, не сломал ли я себе шею, он приказал закрыть люки. По счастию, я не очень разбился, хотя чуть было не раскроил себе череп о балку, поддерживавшую палубу.

Все же выпитая вода и свежий воздух, которым я успел подышать, успокоили жар, и мне стало немного легче.

На следующий день, миновав Чизапикский залив, мы вышли в Атлантический океан. Корабль взял курс на юго-восток и ускорил ход. Внезапно налетел шквал. Разыгрался шторм. Корабль бросало из стороны в сторону. Страшные толчки особенно тяжело отзывались на несчастных пленниках, запертых в темном трюме. При каждом раскате грома нам казалось, что судно вот-вот развалится на части.

Шторм усиливался. Шум и суматоха, царившие на палубе, стон снастей, крики матросов, скрип рангоута и треск разрывающихся парусов - все это еще усиливало охвативший нас ужас.

Вскоре мы заметили, что трюм заливает водой. Сигнал тревоги возвестил, что корабль получил пробоину. Наконец раскрыли люки и нас вызвали на палубу. С нас сняли наручники и заставили выкачивать воду.

Я не мог понять, был ли то вечер или утро… Шторм свирепствовал уже давно, а с тех пор как поднялась буря, нас не выпускали на палубу. Знаю только, что было не совсем темно. Над океаном разливался какой-то странный и пугающий свет, достаточный для того, чтобы мы могли отдать себе ясное представление о грозившей нам опасности. Этот свет был страшнее мрака. Где-то в отдалении вздымались огромные черные волны с голубоватыми пенистыми гребнями. Словно поднявшиеся из бездны чудовища, они готовы были обрушиться на корабль. Мы видели их теперь воочию, но это было не менее страшно. Мы то погружались в бездонные пропасти между целыми горами воды, готовой захлеснуть нас, то взлетали на гребень волны, откуда открывался вид на окружавшую нас со всех сторон ревущую и бушующую водную стихию. Для тех, кто до этого дня не видел моря, это было страшное зрелище. С ужасом вглядываясь тогда в беспредельное водное пространство, я и не подозревал, что впоследствии эта водная стихия станет моим самым верным и надежным другом.

Нам грозила неминуемая гибель. Фок-мачта, сломанная, валялась на палубе. Корабль накренился вправо, несмотря на то, что взяты были все рифы.

Мне в те дни не были еще знакомы морские термины. Лишь впоследствии я освоился с ними, и они стали мне родными. Но вся эта сцена так ярко запечатлелась в моей памяти, что и сейчас еще стоит перед моими глазами.

Несмотря на все наши старания, трюм продолжал наполняться водой. Капитан понял, что избежать гибели не удастся. Решив, что необходимо покинуть корабль, он приступил к приготовлениям. Он и его помощники вооружились саблями и пистолетами. Кое-кому из матросов сунули в руки кортики.

Волной сорвало и снесло за борт баркас, но матросам удалось захватить шлюпку и спустить ее на воду с подветренной стороны.