Белый олеандр

— Я имела в виду другое, Астрид.

— Хотелось посмотреть, как это.

— Ну и как? — мягко спросила она.

— Не очень.

Она вернула пакет.

— Скатай, покурим.

Я скатала косячок на элегантном коврике с яркими, как перья попугая, бутонами. Получалось плохо, но она не помогла. Пока курили, я смотрела вокруг и думала, сколько за всем этим спермы: за ботаническими изображениями в рамках, резными стульями и широкими деревянными ставнями. Целый океан! Мне на ее месте снились бы кошмары, белое море спермы и монстры-альбиносы в его глубинах.

— Вам нравится заниматься сексом? В смысле, вы получаете удовольствие?

— Удовольствие человек получает от того, что хорошо умеет. Как фигурист или поэт. — Оливия встала, зевнула, потянулась, обнажая плоский живот. — У меня кое-какие дела. Хочешь со мной?

Я колебалась. Может, мама права и надо бежать? Оливия запросто похитит мою душу. Уже похищает. С другой стороны, кто еще у меня есть, какая еще красота? Договорились встретиться в конце улицы, чтобы не увидела Марвел.

Оливия опустила верх «Корвета». Повязала на голову и вокруг шеи белый платок в горошек, на манер Грейс Келли. Какая же она стильная, эта Оливия Джонстоун! Я скользнула на пассажирское сиденье, такое низкое, что ты как будто ложился, и пристегнулась, не поднимая головы, на случай, если попадутся знакомые.

В тот хмурый день я влюбилась — в скорость, дорогу и мелькающий, как при панорамной съемке, пейзаж. Обычно меня укачивало, но травка сделала свое дело. Сосны вдоль дороги сорвали с сердца уныние, которое преследовало с того случая в парке, оставив только тенор мотора, ветер в лицо, округлый профиль Оливии, ее большие солнечные очки и неторопливую «Наиму» Колтрейна. «У соседской шлюхи — треклятый „Корвет!“» Я была счастлива, что Оливия поделилась со мною этой бледно-желтой жемчужиной со дна белого моря спермы.

Позади остались Вентура и каньон Колдуотер. Дорога петляла, как пассажи тенор-саксофона. Мы танцевали вместе с музыкой, претворяли ее в движение, пролетая мимо растягивающихся от скорости ранчо Калифорнийской долины, белых построек из шлакобетона с узорчатыми отверстиями и прозаических рядов черных квадратно подстриженных кипарисов.

В Беверли-Хиллз нас встретили папоротники, клумбы с бальзаминами, дома с двухъярусными парадными дверями и изумрудной, точно бильярдный стол, травой. Единственными человеческими существами в поле зрения были садовники с пульверизаторами. Полная свобода! Ни детей, ни работы, ни приемных матерей — только скорость, наша красота и томное дыхание саксофона. Кто нам что сделает?

Служащий отеля на Родео-драйв припарковал машину, и мы двинулись вдоль дорогих витрин. Зашли в шикарный магазин со швейцаром в дверях. Оливии приглянулась черная сумочка из крокодиловой кожи. Она заплатила наличными. Захотела купить что-нибудь мне, увлекла за собой в магазин свитеров, шарфов и вязаных шапочек. Приложила свитер к моей щеке. Я поразилась его мягкости и поняла, что мало задумываюсь о возможностях, которые дает физический мир.

— Кашемир, — озорно улыбнулась она. — Нравится?

Я вздохнула — уже увидела ценник.

— Вот и умница… Только не персиковый. — Она вернула свитер продавщице, девушке лет восемнадцати с безмятежной улыбкой. В магазине мягко, как во сне, пахло деньгами.

— Попробуйте цвет морской волны, очень изысканно, — предложила та весенне-свежий вязаный свитер с косичками.

— Слишком заметный, — ответила я.

Оливия прекрасно меня поняла и отыскала другой, без косичек, глубокого синего цвета. Я примерила, и мои глаза сразу стали цвета голубики, а щеки порозовели. В то же время в моем комоде он сошел бы за вещь из благотворительного магазина. Пятьсот долларов! Оливия не моргнув глазом отсчитала полтинники и сотки.

— Настоящая вещь всегда того стоит. Посмотри на качество, всю жизнь будешь носить!

Она показала, как обработаны специальной бейкой плечи.

Настоящие вещи… Переходя из магазина в магазин, я училась их различать. Серебряный браслет от «Георг Йенсен», керамическая ваза «Роблин». Магазины, в которых, как в храме, поклонялись настоящему. Негромкие голоса, стюбенское стекло в руках, шарфы «Эрмес». Владелец настоящего сам становится настоящим. Я потерлась щекой о свитер, мягкий, как голубая персидская кошка.

Оливия накормила меня обедом в ресторане под желто-белыми полосатыми зонтиками. Заказала одни закуски: устрицы, граавилохи, карпаччо, салат из сердцевины пальмы. Объясняла, как готовится каждое блюдо, отхлебывала холодное белое вино и пробовала их одно за другим, откладывая вилку между кусочками. Я никогда не видела более элегантной картины.

— Такой и должна быть жизнь, — вздохнула она. — Ты согласна? Как неспешный вкусный обед. К несчастью, большинство людей лишены этого таланта. — Она указала официанту на мой пустой бокал для воды. — Люди берутся за что-то и спешат закончить, чтобы тут же приняться за следующее.

Официант принес кувшин.