Белый конь

Тетя Нато и Закария Инцкирвели стояли на том же месте и беседовали. Учитель со знанием дела оценил положение на фронте и заключил, что жизнь еще более вздорожает. В течение всего этого времени никто к ним не подошел, никто не поинтересовался их вещами, даже просто так никто не приценился. Замерзшие и грустные стояли они, потеряв всякую надежду. Наверно, они простояли бы так еще долго, если бы вдруг неожиданно, как спасение, не возник перед ними Конопатый Альберт.

Альберт вернулся и привел с собой какого-то человека, очень похожего на грача. Грач был настроен решительно, из-под кепки, натянутой на длинный посиневший нос, он презрительно оглядел вещи и их хозяев.

— И это все? — спросил он наконец и, кажется, собрался уходить.

— Нет, уважаемый, — остановила его тетя Нато, — у нас еще подсвечники. Лука, покажи подсвечники.

— Ах, какие прекрасные подсвечники! — не смог скрыть восхищения Закария Инцкирвели.

— Прекрасные! — брезгливо передразнил его Грач.

— Это приданое моей бабушки! — сообщила польщенная тетя Нато.

— Меня это не касается! — прервал ее Грач. — Шандалы, простыня, платье — триста рублей.

— Но этого не хватит даже на три килограмма хлеба. — Сделал попытку поторговаться Закария Инцкирвели.

— А по-твоему, дорогой, три кило хлеба — это мало! — рассердился Грач.

— Нет, уважаемый, я ничего не говорю, — поспешила вмешаться испуганная тетя Нато.

— Саквояж не продаешь?

— Нет.

— Альберт, забери! — приказал Грач. Конопатый сначала у Луки взял подсвечники, а потом у тети Нато простыню и платье.

— Может, вас заинтересует этот костюм? — осторожно предложил учитель.

— Двести рублей.

— Согласен, с удовольствием.

— Альберт, забери!

Альберт взял у старого учителя брюки и пиджак, а Грач расстегнул одну верхнюю пуговицу пальто, вытащил деньги, отсчитал каждому, сколько причиталось, и, не попрощавшись, ушел. Конопатый Альберт покорно последовал за ним.

— Альберт! — окликнул его Лука.

— Да! Как договорились! — отозвался Конопатый.

Тетя Нато и Закария Инцкирвели там же простились и разошлись. Все вроде бы закончилось благополучно, но, прощаясь, Лука заметил, как изменилось лицо учителя. Он выглядел смущенным и растерянным, словно его застали за каким-то недостойным занятием. Он словно сам собирался покаяться и попросить прощения, но не сумел, лицо его исказилось, и, чтобы скрыть эту внутреннюю напряженность, он жалобно улыбнулся, указательным пальцем поправил спадавшие с переносья очки в роговой оправе и смешался с толпой. Эти очки учитель носил уже два месяца, очевидно, свое золотое пенсне он тоже продал.

Дома тетушка сразу же уложила замерзшего Луку в постель, напоила горячим чаем без сахара, с куском хлеба и джемом, полученным по карточкам, и Лука заснул как убитый.

Весь вечер он провел с Андукапаром. Сначала они приготовили уроки, потом принялись клеить пакеты. Во время беседы Андукапар выразил сомнение: не думаю, сказал он, чтобы этот твой Конопатый вернул одежду, но ты все же пойди, может, он и впрямь хороший парень, и я зря ему не доверяю.

Наутро, чем ближе подходил Лука к назначенному месту, тем больше укреплялось в нем подозрение, что Конопатый Альберт не придет. Он всеми силами старался так не думать, но ледяной ветер, пронизывающий до костей, портил все настроение. Кто поверит, что Конопатый выйдет из дому чуть свет, да еще в такую погоду, чтобы вернуть вещи, о которых уже успел позабыть! Лука внутренне оправдывал Альберта и заранее готовился к разочарованию. Но Лука не дошел до назначенного места. Когда он проходил по знакомой улице, ему вдруг показалось, что ворота открыты. Он на мгновенье замедлил шаг, но не потому, что колебался — входить или не входить. Такой вопрос вообще не стоял перед ним, его остановило другое: действительно открыты ворота или это ему показалось?

Ворота были открыты.

Лука налег на створку плечом и осторожно оглядел двор. Потом так же украдкой кинул взор на то окно, где должна была быть Мтвариса. Но не только это окно, а все окна вообще оказались закрытыми.

Во дворе никого не было, и Лука, осмелев, обошел вокруг строений, осмотрел внимательно окна первого этажа. Из всех окон глядела мгла…

Вдруг Лука услышал звук шагов. Испуганно оглянувшись, он увидел приближающихся к нему двух обритых наголо мужчин: неторопливо прогуливаясь, они прошли совсем близко от него, но, по-видимому, увлеченные беседой, его не заметили. Оба были в серых мешковатых халатах, из-под которых выглядывали белые кальсоны.

Должно быть, они не чувствовали холода, потому что были без носков, в шлепанцах на босу ногу. Тот, который был ростом пониже, шел впереди, скрестив на груди руки. Лука сначала подумал, что он скрестил руки для того, чтобы согреть их под мышками, но потом, заметив большие карманы на халате, решил, что, возможно, у него просто такая привычка. Второй мужчина, долговязый и худой, держался на полшага позади, всем своим видом выражая величайшее почтение к низенькому.