Белый индеец

- Я не могу утверждать, что думала о вас больше, чем всегда, пока находилась среди индейцев, и так было до тех пор, пока я не вернулась домой и не начала смотреть на вещи в новом свете, и не поняла, насколько вы превосходите других мужчин.

Он дружески взял ее за руку.

- Вы говорите, что полюбили меня?

Дебора кивнула.

- Я сейчас же объявлю о нашей помолвке. - Обадия поцеловал ее.

И когда губы их соприкоснулись, Дебора поняла, что это ее мужчина, который был создан для нее и с которым она хотела бы провести остаток дней своих. Обстоятельства и чувство благодарности заставили ее стать любовницей Ренно, и хотя она признавала, что желала его так же, как он ее, физическая близость была единственным, что их связывало.

Они с Обадией радостно улыбались друг другу. Священник снял с мизинца левой руки золотое кольцо и надел ей на правую руку.

- Это наследство моей матери. Я прошу тебя носить его до тех пор, пока я не куплю более подходящее в Бостоне. Боюсь только, пройдут годы, прежде чем я смогу позволить себе эту роскошь. Так что скорее всего тебе придется носить его всю оставшуюся жизнь.

- Это единственное кольцо, о котором я мечтала, - ответила Дебора, снова оказываясь в его объятиях.

Молодые люди вернулись в общий зал. Тетушка Ида сразу поняла, что они уже обо всем договорились. Радостная и оживленная, она подошла к племяннице. Оба поцеловали ее, и впервые в жизни миссис Элвин не нашлась, что сказать.

Приехали Эндрю и Милдред Вильсоны, попрощавшиеся у себя дома, и лейтенант Доремус собрал отряд.

Мужчины образовали двойной ряд, лейтенант и сержант стали замыкающими.

Полковник Вильсон занял место во главе шеренги, Том Хиббард встал рядом с ним. Несмотря на повышение, совпавшее с годовщиной службы в милиции, и, что еще важнее, с окончанием контракта, он выглядел таким же мрачным и одиноким, как всегда.

Нетти жалела его и одарила самой ласковой улыбкой. Она не знала, что он все еще скорбит по жене.

Рассеянно возвращая улыбку проститутке, Том возносил безмолвную молитву. Агнес, любовь моя, гуроны дорого заплатят за твою смерть, обещал он. Господь да смилуется над ними, потому что я не буду знать жалости.

Полковник вытащил шпагу и приказал отправляться.

Обадия Дженкинс выделялся из всего строя гражданским костюмом и походкой, но для Деборы Элвин не было мужчины привлекательнее его. Милдред Вильсон молилась, чтобы муж вернулся к ней невредимым, и только когда он покинул общий зал, она обратила внимание на сына. Джеффри прохаживался с обычной важностью, вызывающее выражение лица подчеркивало его презрение к обычным мужчинам и женщина, осваивавшим девственные леса Массачусетса. В последнюю минуту он поднял руку. прощаясь с матерью. Так и должно быть, думала Милдред.

Лейтенант Доремус вытащил шпагу и перед тем, как уйти, взмахнул ею, прощаясь с поселенцами, чье будущее зависело от успеха их похода. Мальчишки кричали, и этот крик заглушал рыдание женщин.

Холодное утро было таким же, как обычно. Великий сахем и его семья завтракали у очага. Ина встала раньше, чтобы приготовить традиционную похлебку, и хотя ей не хотелось есть, притворялась, будто ничего не происходит.

Гонка казался спокойным и безмятежным. Только те, кто хорошо знал великого сахема, видели происходившую в нем перемену. Накануне вечером Гонка выбрил голову. Вместо обычного головного убора в его волосах красовалось единственное белое орлиное перо, знак его положения в племени. Лицо и туловище были покрыты свежей боевой краской, металлический нож наточен, а к поясу подвешен пистолет. За спиной висел лук со стрелами.

Ренно, тоже готовый к выходу, ел с аппетитом, и втайне обрадовался, когда Са-ни-ва подала пирожки из кукурузной муки в кленовом сиропе, одно из его любимых лакомств. Благодарить тетку бью неудобно, но он вежливо трижды протягивал миску за новой порцией

Этот поход, думал Ренно, составит смысл всей его жизни. Он истинный сенека, и нет ему равных. Отец доверил ему удивительное задание, с которым не смог бы справиться ни один другой воин, и он принял такую ответственность. Родители будут гордиться им. Если ястреб, который всегда помогал ему, и теперь придет на помощь, ему доведется совершить подвиги, которые обеспечат ему славу. Может быть, о нем тоже сложат песни, как уже сложили о его отце.

Ренно незаметно проверил оружие. Вместе с отцовским он заточил и собственный металлический нож, и тот был острый, как бритвы англичан. Томагавк был отлично сбалансирован. На поясе висел запас металлических стрел и пороха для мушкета, который он тщательно вычистил прошлой ночью, а колчан полон стрел. Все было готово. Эта мысль еще больше подстегнула его аппетит, и он снова протянул Са-ни-ва миску.

Старуха, никогда не признававшая никаких законов, кроме своих собственных, открыто улыбнулась ему