Белые зубы

Все остальное – ужасная история. Суиттенхем приказал американским кораблям немедленно вернуться на Кубу, а Марлин принесла Дарэму ответ Амброзии. Одну строчку, выдранную из книги Иова: Я обрету свои знания издалека[88] (Гортензия хранит Библию, из которой вырваны эти слова, и уверяет, что с тех пор женщины из рода Боуденов получают наставления только от Бога и ни от кого больше). Марлин отдала этот приговор Дарэму, а сама убежала к своим родителям, слабым и раненым, которые, как и тысячи других, на последнем издыхании ждали, когда придут корабли. Она спешила принести им благую весть: Амброзия сказала: «Скоро».

– Скоро придут корабли? – переспросила Марлин, и Амброзия закивала, хотя на самом деле была погружена в молитву и не слышала вопроса.

– Скоро, – повторила она, имея в виду слова из «Апокалипсиса»: «се, гряду скоро», которым ее обучили, каждый по-своему, Дарэм, Гленард и миссис Брентон. Пламя, трескающаяся под ногами земля, страшный грохот не пускали эти слова из головы.

– Скоро, – сказала она Марлин, которая свято уверовала в ее слова.

Английское образование – штука опасная.

Глава 14. Настоящие англичане

По традиции, давно существующей в английском образовании, Маджид и Маркус стали переписываться. Как это случилось? – вопрос, ставший предметом отчаянных споров (Алсана обвиняла Миллата, Миллат уверял, что это Айри дала адрес Маркусу, а Айри говорила, что это Джойс тайком подсмотрела адрес в ее записной книжке – последнее объяснение было верным), но как бы там ни было, с марта 1991-го они обменивались письмами с завидной регулярностью, только изредка нарушаемой сбоями в работе бенгальской почтовой службы. Их эпистолярная плодовитость была удивительной. Их письма за два месяца составили бы том, по толщине равный собранию сочинений Китса, а за четыре месяца по длине и количеству писем Маркус и Маджид ничем не уступали таким мастерам этого жанра, как апостол Павел, Кларисса и писаки из Танбридж-Уэллс. Поскольку Маркус переписывал каждое свое письмо дважды, чтобы оставить одну копию себе, Айри пришлось разработать особую систему хранения писем и выделить под них отдельный ящик. Письма раскладывались сначала по адресату и только потом – по хронологии, Айри не позволит цифрам править бал. Потому что главное – люди. Люди, устанавливающие связь через континенты и моря. Она поставила два разделителя и надписала их: один – «Маркус Маджиду», другой – «Маджид Маркусу».

Неприятная смесь ревности и любопытства заставила Айри нарушить секретарский кодекс чести. Она достала небольшую пачку писем, пропажу которых Маркус не заметит, унесла их домой, повытаскивала из конвертов, а потом сделала то, что смутило бы даже Ф.Р. Ливиса, – внимательно их прочитала и вернула на место. Содержание этих писем не радовало. У ее ментора появился новый протеже. Маркус и Маджид. Маджид и Маркус. Это даже звучит лучше. Так же как «Уотсон и Крикет» звучит лучше, чем «Уотсон, Крикет и Уилсон».

Джон Донн сказал: «В письмах лучше, чем в поцелуях, сливаются души» – и так оно и есть. Айри испугалась, когда увидела такое родство душ, такое проникновение людей друг в друга посредством чернил и бумаги, невзирая на расстояние, их разделявшее. Даже любовные письма не бывают такими страстными. Даже на любовь не отвечают взаимностью так сразу и с таким пылом. Первые же письма были наполнены безграничной радостью знакомства: скучные для любопытных почтальонов Дакки, неприятные для Айри и восхитительные для их авторов.

«У меня такое чувство, будто я знал вас всю жизнь. Если бы я был индусом и верил в переселение душ, я бы подумал, что мы с вами встречались в прошлой жизни», – писал Маджид.

«Ты мыслишь так же, как я. Ты любишь точность. Мне это нравится», – отвечал Маркус.

«Вы высказываете мои мысли лучше, чем я сам мог бы это сделать. В моей любви к праву, в моем стремлении изменить судьбу моей несчастной родины, которая становится жертвой капризов Бога, ураганов и наводнений, что самое главное? Самое главное – это наша общая с вами мечта: сделать мир разумным, уничтожить случайность», – вторил Маджид.

Потом наступили месяцы взаимного восхищения.

«Маркус, твое исследование, эта замечательная мышь, оно сделает настоящий переворот в науке. Когда вы изучаете наследственные характеристики, вы проникаете в глубины человеческой жизни так удивительно и так же основательно, как поэт. Только в отличие от поэта вы вооружены истиной. И это очень важно. Я преклоняюсь перед людьми, способными так свободно мыслить, способными творить такие чудеса. Я преклоняюсь перед вами, Маркус. Я считаю честью называть вас другом. От всего сердца я благодарю вас за то, что вы так неожиданно и счастливо заинтересовались благополучием нашей семьи», – писал Маджид.