Белые степи

Они быстро догола разделись, связав одежду брючными ремнями, босиком догнали телегу и ловко запрыгнули и с двух сторон молча уселись позади возницы. Почуяв шум за спиной, старик оглянулся, но тут же, испуганно отвернувшись, плюя во все стороны, стал читать молитвы, которые слышал от отца, но которые он так толком и не выучил. Скосив глазами еще раз и убедившись, что «шайтан» так и сидит на телеге, он встал во весь рост и кнутом погнал кобылу во весь опор до самой деревни…

– Быстро мы доехали до деревни, с ветерком, – смеялись на следующий день ребята, рассказывая ровесникам свое ночное приключение, – да вот только боялись, что или выпадем от бешеной скачки из телеги, или перевернемся все вместе. Уже на низине кое-как спрыгнули и на задах огородов оделись.

– Салем, кустым, – заходя в мастерскую, присаживаясь на пенек, блеснув белком навыкате красных глаз, глядя вдоль длинного крючковатого с горбинкой носа, он небрежно бросил: – Что, колоду для кормежки свиней колотишь?

– Салем, Салимьян-ага, если только для твоих свиней колода – татары же любят сало похрумкать, – отбрил его Ислам, только он мог одним словом заткнуть эти обидные тирады.

Их словесные дуэли завороженно, поминутно взрываясь густым мужским хохотом, слушали сельчане за общей работой или за посиделками. Подначивали их, добавляя остроты. Иногда казалось, что вот-вот они возьмутся за грудки, пустят в ход кулаки – настолько острыми становились их словесные баталии. Старик Салимьян набычивался, казалось, его красные глаза вот-вот лопнут от напряжения. И так длинный, немного неуклюже горбящийся, размахивая длинными руками с большими ладонями, он наседал на Ислама, как петух. Но Ислам, уважая старшинство, всегда все сводил к добродушной шутке. И тогда Салимьян, рассмеявшись, махал рукой, мол, я чудак старый, но и ты не лучше.

– Да ладно уж, какие у нас свиньи – на дух не переношу. Вот хожу я, смотрю на то, как ты основательно обустраиваешься, и все диву даюсь – как же ты легкую городскую жизнь опять на деревню променял, а? Там же дрова не пили, не коли, навоз за коровами не вывози, вода дома из крана бежит, и даже сортир теплый дома, не то что у нас. И вон какие у тебя друзья там были – одно районное начальство. Вон навез из города красивой мебели, дети одеваются, как городские, а ты их опять в деревенский навоз, а? Там в городе отработал свое – и к себе в квартирку, никто тебя не трогает. А здесь опять ты весь на виду, весь в сплетнях да пересудах. Как депутат разбираешься с каждым пьяницей да с драчунами с собственными женами.

Ислам хмыкнул и впервые не знал, что ему ответить. Он отложил рубанок, присел на край верстака и задумался. Эти сомнения и так терзали его бессонными ночами. Вначале за обустройством дома, за увлеченной работой в школе он об этом и не задумывался. Тут еще и брат так глупо погиб. Но, когда в деревне закрыли сельсовет, ясли и контору лесопункта, стало тревожно.

Еще волновало то, что старшие дочки мучились в чужом поселке, обучаясь в русской школе после начальных классов с башкирским языком. Жили на квартире, иногда и впроголодь, при этом выполняли всю работу во дворе.

– И делянки закрывают, а значит, скоро и работы не станет. Молодежь не хочет больше жить в дыре, разъезжается. Детей-то для твоей школы с каждым годом все меньше, а? Кого через пять-шесть лет учить будешь?

– Эх, не сыпь мне соль на рану, Салимьян-агай. Вижу я все это. Ты бы лучше подсказал, как нам уберечь деревню? Понятно, что молодые уже видят другую жизнь, не хотят они прозябать в деревне без света, культуры, без городских удобств. Как их удержишь?

Чтобы молодежь не разбегалась и хоть как-то добавить удобств в жизнь деревни, как депутат сельского совета он добился финансирования электрификации деревни. На общественных началах на выделенном участке срубили они сосны, обрезали их по стандартным размерам столбов для электропередачи и на своих же лошадях развезли по двум улицам деревушки. К осени начался субботник по копке ям для столбов.

– Эх, ребята, заживем, как в городе! Выкинем к чертовой матери керосиновые лампы. Купим телевизоры да, закинув ногу на ногу, будем лежа в своей постели смотреть кино. А че в клубе-то толпиться!

– Ох, размечтался, Султан-кусты, – ерничал неугомонный Салимьян, – если всю ночь под боком женушки фильмы будешь смотреть, то кто детей-то будет делать? Вон и так уже нашему Исламу скоро некого в школе будет обучать. А ты кино!

– Темнота ты, Салимьян-ага, так вот тот же телевизор и научит нас, как дальше жить!

– Ага! И коров твоих будет доить, и дров на зиму заготовит, и детей за тебя будет делать!

– Нееее, пусть все остальное делает, а уж детей я как-нибудь сам!

Так, весело переговариваясь, в одни выходные сельчане выкопали ямы, в следующие – дружно ставили столбы под будущие линии электропередачи.