"Белые линии"

Матыс снова вышел из себя:

— Тебя бы следовало повесить за...

Он не договорил, потому что Земан резко прервал его, обратившись к Эману:

— Так как вы сами расцениваете свое положение?

— Все ясно как божий день. Напишите протокол, я вам его подпишу, и можете меня сажать. Другого выхода все равно нет...

— Почему?

— Потому что ярлык на меня навешен. Я теперь кулак для вас на всю жизнь. Разве этого недостаточно, чтобы упрятать меня?

Этот парень начинал все больше и больше интересовать Земана. Поручик показал Заграднику на диван:

— Садитесь. Скажите мне, пожалуйста, как из вас получился вот такой...

Эман засмеялся и докончил за него:

— Мерзавец? — Он сел. — Знаете, вы первый, кто меня об этом спрашивает. Все другие считали меня мерзавцем прирожденным.

— И почему же?

Эман удобно устроился на диване, как дома или в трактире, и заговорил:

— Наш пан управляющий иногда говорит мне: «Эман, ты однажды кончишь на виселице». Но при этом он всегда бывает ко мне добр. Единственный человек из всех. Погладит меня по голове и угостит самым красивым яблоком из своего сада... Дома ведь я жил впроголодь, все шло на продажу, чтобы хозяйство богатело и богатело. Отец заставлял меня работать с утра до позднего вечера, и все ради того же. Вот почему я возненавидел его, это хозяйство! Знаете, почему меня не любят планицкие крестьяне? Не потому, что я кулацкий сынок, а именно потому, что я никогда не заботился о нашем хозяйстве. Этого они просто никак не могли понять... Я вам даже благодарен за то, что вы у меня его конфисковали... Ведь я теперь вольная птица. Да вам и спешить не надо было так, все равно я со временем пропил бы все...

Матыс, молчавший до сего времени, раздраженно воскликнул:

— Перестань!.. Товарищ поручик, я бы его за такие провокационные речи так упрятал...

На это Заградник спокойно сказал:

— Я знаю это и хорошо все понимаю, Матыс. По-вашему, вы ведете классовую борьбу. Вот я и говорю: составьте протокол, пошлите кого-нибудь за пивом, а потом я вам все подпишу. Давайте не будем долго мучиться в этой жаре.

На столе зазвонил телефон.

— Это вас, товарищ поручик. Прага.

В трубке раздался далекий взволнованный голос поручика Житного:

— Ты был прав, Гонза! Я нашел в Рузиньском архиве нужный список. Лесничий Босак и тот самый осведомитель гестапо — одно и то же лицо. Думаю, этот факт поможет нам в дальнейшем. Не исключено, что это одно из звеньев нашего дела. Вряд ли человек с черной душой переродился за это время... Немедленно возвращаюсь, через три часа буду у вас. Соберите пока оперативную группу, как только приеду, сразу будем брать! — Житный повесил трубку.

«Боже мой, — подумал Земан, — предчувствие Калины оказалось верным».

И снова перед его глазами пронесся тот странный, нереальный сон, который мучил его иногда по ночам, наводя жуть и щемящую тоску. Колючая проволока и голод... Ночь и туман... Бесконечная грязь и трубы на горизонте... Рев охранников и бешеный, злобный лай собак... Постоянный страх перед построениями на плацу, когда жизнь каждого человека зависела от настроения зверей, облаченных в эсэсовскую форму... И ненависть... Ненависть к тем, кто отправил его в этот ад... Ненависть к людям-гиенам, подлым доносчикам, которые были готовы послать на смерть честных людей, только бы угодить незваным, ненавистным захватчикам...

И вот, стало быть, они раскрыли одну такую гиену, которая убивала и кусала даже сегодня...

Земан, не скрывая волнения, положил трубку. Он понимал, что начинает большое дело, что лед наконец-то тронулся. Вернувшись к действительности и вспомнив о допросе Эмана Заградника, он приказал:

— Отпустите этого болтуна, старшина!

Матыс, ничего не понимая, попытался протестовать:

— Товарищ поручик...

Но Земан резко его оборвал:

— Без разговоров! Я вам ясно сказал, отпустите его!

Рассерженный Матыс рывком открыл шкаф и бросил на колени удивленному Эману гармошку, шнурки от ботинок, ремень и несколько других вещей, изъятых у него при задержании.

— Пошел отсюда, Швейк!

Матыс схватил его за локоть и начал толкать к двери. Но Эман не преминул все же задержаться и заметить Земану:

— Как бы у вас из-за меня неприятностей не было, пан поручик, дело-то политическое! — И он вышел на улицу.

После его ухода Земан объяснил причину своего решения:

— По крайней мере, не будет нам здесь мешать. Быстро свяжите меня с районным угрозыском. Сегодня вечером мы, видимо, пойдем на одно дело. Гнездышко надо выбрать!

8

Стоял чудесный летний вечер, спокойный и тихий. Земля после позавчерашнего грозового ливня снова стала сухой и жаркой, а воздух был напоен ароматом засыхающей травы.

Бланка шире открыла двери, ведущие во двор, чтобы в дом попало побольше свежего воздуха, и, опершись о дверной косяк, машинально наблюдала за старым Свободой, который кормил кроликов сочной травой. Но мысли ее были совсем в другом месте. Обернувшись в комнату, она спросила:

— Тебя это сильно мучает?